В объятиях принцессы

Она тихо сказала:

– Я не знаю, чего ты ждешь от женщины. Не знаю, чего ты хочешь от меня.

Его рука медленно обняла ее за талию.

– Моя дорогая Луиза. Все очень просто. Так получилось, что я уже некоторое время не имел возможности наслаждаться женским телом, поэтому мне необходимо твое поощрение. А вообще, строго говоря, нам даже не нужна кровать.

Пальцы Сомертона медленно скользнули вверх, дыхание шевелило волосы у нее на затылке. От него пахло вином и сигарами. Луиза затаила дыхание.

– Как это? – спросила она.

– Позволь, я покажу тебе.

– Это… это неприлично.

– Луиза, ты моя жена. И можешь забыть обо всех приличиях, вместе взятых, раз и навсегда.

Очень медленно и нежно он прижался бедрами к ее бедрам, и твердый фаллос уперся ей прямо в поясницу. Луиза тихо ахнула.

– Но как…

– Позволь мне думать об этом, Луиза. – Его рука легла на завязки ее ночной рубашки. – Только сначала я должен избавить тебя от этого кокона.

– Не смей!

Но Сомертон уже развязал ленточки, и рубашка скользнула по плечам вниз. Луиза вскрикнула, когда груди оказались ничем не прикрытыми, и закрыла их руками.

– Нет. – Он поцеловал ее шею и осторожно убрал руки. Ночная рубашка опустилась на бедра. Сомертон на мгновение отстранился, чтобы не мешать процессу падения, и она оказалась на полу. – О мой Бог! – воскликнул он, отпустил ее руки и накрыл ладонями груди. – Луиза, и ты так долго прятала от меня все это?

Она опустила глаза и увидела, как его загорелые руки ласкают ее белую кожу, подушечки больших пальцев теребят соски. Она судорожно вздохнула и ощутила дрожь в коленках.

– Не бойся, – шепнул он, – я тебя поддержу.

И он сделал, что обещал. Его мускулистые бедра прижались к ее бедрам, поддерживая ее ослабевшее тело, а живот стал как колыбель. Она откинулась назад, прислонилась к широкой груди и почувствовала опору, прочную и надежную, словно скала.

– Вот так. Прислонись ко мне. Позволь мне касаться тебя. Дай рассмотреть, какая ты красивая.

Его голос звучал в ухе, пальцы ласкали груди, и она таяла под его ласками.

– Ты только посмотри, как заходящее солнце ласкает твою кожу, Луиза. – Он провел рукой по ложбинке между грудями. – Знаешь, как сильно я тебя хочу? Как давно я тебя хотел? Мне кажется, я хотел тебя с той самой ночи, когда ты пришла ко мне в комнату в туго завязанном халате, посмотрела серьезными глазами и попыталась успокоить свою чертову собаку. Уже тогда я чуть было не поцеловал тебя.

Его рука опускалась все ниже, описывая ленивые круги на гладком плоском животе, а другая рука продолжала ласкать ставшие необычайно чувствительными соски.

– Но ты же считал меня мужчиной!

– Ты была тобой. Под чужими одеждами ты была Луизой. Я хотел тебя, что бы ни было на тебе надето, кем бы ты ни была. Я хочу тебя утром. Я хочу тебя в полночь. Я хочу тебя на своем письменном столе, в кресле и в купе поезда. Как только ты входишь в комнату, я думаю лишь о том, чтобы войти в тебя. – Он наклонился и провел языком по ее плечу. А его рука, лежавшая на животе, опустилась еще ниже, и теперь пальцы играли кудрявыми волосками. – Ты здесь, со мной, Луиза, и готова принять меня, я это чувствую. Если я опущу руку еще ниже…

Его рука скользнула между ног. Луиза ахнула и смущенно сжалась. Но другая рука мужчины обхватила ее туловище под грудями и удержала на месте. Его фаллос сильно упирался в ее поясницу.

– Тише, любовь моя. Всему свое время. Прижмись ко мне. Позволь мне касаться тебя. Впусти меня внутрь.

Он шептал ей в ухо нежные слова, баюкая, как ребенка.

– Вот так, милый Маркем, всегда такой сильный и храбрый. Позволь мне стать твоей силой, разреши взвалить на себя твою ношу. Я хочу заботиться о тебе. Это мое самое большое желание. И именно это тебе нужно, не так ли?

Его палец с потрясающей медлительностью стал раздвигать нежные складки.

– Ах! – вскрикнула она. Ей следовало устыдиться, не позволить такие неслыханные вольности. Но как же это было приятно! Луиза млела под его смелыми ласками и в конце концов поняла, что сейчас взорвется, если не получит большего.

– Ты такая влажная, – шептал Сомертон. – Влажная и мягкая. И ты хочешь меня. Скажи это вслух.

– Я хочу тебя.

Его палец медленно скользнул между складками и коснулся такого чувствительного местечка, что она, не сдержавшись, громко выкрикнула его имя. Ощущения были ни с чем не сравнимыми.

– Вот так, – сказал Сомертон и снова поцеловал ее шею. – Прекрасно. – Он убрал палец.

– Нет! Пожалуйста!

– Что именно ты хочешь, дорогая?

– Пожалуйста, продолжай… – Она не могла найти походящих слов.

– Продолжать трогать тебя там? С удовольствием.

Сомертон снова нащупал маленький бугорок чувствительной плоти, средоточие восхитительных ощущений, и Луиза выгнула спину, радуясь новым открытиям. Она никогда не думала, что может чувствовать нечто подобное.

– Дорогая, разве ты никогда не трогала сама себя? – спросил он. – Неужели ты себя не знаешь?

– Няня говорила, что это дурно и безнравственно, – прошептала Луиза. – Она утверждала, что я могу заболеть.

Сомертон легонько прикусил мочку ее уха.