В объятиях пришельцев (ЛП)

Мистер Перкинс встал, избавив её от веса своего тела, его похотливая плоть выскользнула из нее.

Он ухмыльнулся и игриво шлепнул её по ягодицам.

— Дьявольская девчонка, это было восхитительно. У тебя невероятно сладкое сочное маленькое тело.

«Это всё моя вина. Я соблазнила его». Амелия вздрогнула. Она медленно поднялась, возвращая на место юбку и лифчик. Длинная юбка опустила вниз до самых икр, скрывая её покрасневшие колени.

Затем заправила блузку за пояс юбки.

Мистер Перкинс направился на кухню, напевая и застегивая штаны и ремень. Достал содовую из холодильника.

— Тебе лучше вернуться домой, пока любопытные соседи не задумались, что ты здесь делаешь так долго. Хорошо, что твоя мать жесткая, повернутая на религии сумасшедшая. Большинство из них подумают, что здесь ничего не произошло. — Он улыбнулся и подмигнул ей. — Но ты можешь доставлять мне почту в любое время, сладенькая. Я обязательно тебя отблагодарю.

«Никогда больше. Клянусь, боже. Я больше никогда не буду искушать его или любого другого мужчину, если ты защитишь меня от полиции».

И тем не менее, когда в следующий раз Марта Райан пригласила мистера Перкинса на ужин, Амелию ждал сюрприз.

— Я не очень-то люблю заниматься содержанием дома, — жаловался он старой женщине. — Мне бы пригодился кто-нибудь, умеющий убираться. Ваша девочка могла бы приходить раз в неделю, чтобы заработать пару долларов? Мне жаль, но вы знаете о моем плачевном положении, так что я не могу заплатить больше.

— Амелия будет рада убираться у вас раз в неделю бесплатно. — Несмотря на мрачный голос, Амелия сразу поняла, что Марта довольна этой идеей. — У нее слишком много свободного времени на летних каникулах, и это создает проблемы.

Амелия слушала всё это с чувством нереальности происходящего и нарастающего ужаса. Опустив голову, она уставилась в поцарапанную, со сколами тарелку с картофельным пюре, соусом и курицей, лишь бы только мать не догадалась о её вине.

Каждую среду, как только мать уходила на работу, Амелия шла в квартиру мистера Перкинса и подчинялась его похоти. Секс всегда был грубым, её любовник не проявлял ни капли нежности.

Сначала он обучил её всем возмутительным способам доставлять ему удовольствие, показав картинки, купленные на черном рынке. Амелия, увидев их, едва не упала в обморок. Конечно, люди не могли заниматься подобным! Тогда он, чтобы она успокоилась, напоил её вином. От дешевого приторно-сладкого пойла она опьянела, но расслабилась. Согрелась и стала апатичной. Затем он стал прикасаться к ней греховными, противозаконными, но восхитительными способами. Как только она пьянела, становилась влажной и изнывающей, он уговаривал её «просто попробовать это, малышка». И она пробовала сначала одно. Потом другое. Затем третье. Каждый раз, стоило ей засомневаться, он умолял. Если уговоры не срабатывали, угрожал. Так или иначе, он всегда получал, что хотел.

Примерно через месяц подобного «сервиса по уборке», это стало для Амелии рутиной.

Частенько ему нравилось начинать с её рта. Он приказывал ей встать на колени, вытаскивал пенис и заставлял длинными медленными движениями облизывать его сверху до низу. Он стоял над ней, удерживал за волосы и просто наблюдал, как она розовым язычком ублажает его дьявольскую плоть.

Она доставляла ему наслаждение в течение нескольких минут, ощущая шелковым язычком, как на нижней части его ствола пульсирует вена. Щелчок языком по головке часто вознаграждался капелькой соленой жидкости. Затем она омывала его языком сверху, ощущая, насколько он горячий и жесткий, осознавая, что скоро будет заполнена им. Она быстро научилась сдерживать собственное нетерпение. Если она стимулировала его слишком быстро, он унижал её, мог достаточно больно ударить по щеке.

Наконец она услышала, как он сказал:

— Соси его. — И только тогда ей разрешали взять в рот его нечестивый орган, двигать головой взад и вперед, так чтобы он скользил в её горло и обратно. И она подчинялась, стараясь обрабатывать языком пульсирующую вену на члене. Скоро он возьмет её обеими руками за голову и, удерживая, станет жестко и быстро трахать в рот. И пока делал это, хрипло бормотал мерзкие непристойные фразы типа «Соси этот член» или «Тебе нравится, когда трахают твой рот?» А она стояла на коленях и молча позволяла ему получать свое грязное удовольствие, пока возрастало её собственное желание. Почему-то извращенное желание взять в рот отвратительную мужскую плоть возбуждало её сильнее, чем что-либо из того, чем они занимались.

Обычно он, задыхаясь, вынимал член из её рта, толкал на пол на четвереньки и, словно собака, взбирался на нее сзади. Никогда он не трахал её лицом к себе, делал это только, как животное.

Он жестко брал её, вырывая крик боли и удовольствия, получал собственное освобождение.

Хотя иногда использовал её рот до конца и изливался в него. С равнодушием наблюдая, как она, мокрая и неудовлетворенная, сплевывает его сперму в раковину.

Он только подмигивал и улыбался:

— В следующий раз кончишь, малышка.

А ей, охваченной ужасом, постоянно приходилось скрывать от матери синяки и царапины.