В объятиях прошлого. Часть 2

Каждое существо несёт в себе частицу Бога. Я тоже – частица Бога, – считала Элизабет, упорно отказываясь даже в мыслях от формулировки «Я – дитя Бога». – Вложив в меня душу, Бог вложил в меня часть себя. Он вложил часть себя в каждое из живых существ. Бог управляет миром через намерения и желания всех живых существ, каждое из которых стремится что-то изменить вокруг себя, чтобы сделать свою жизнь лучше. Мои намерения и желания – это намерения и желания самого Бога, – думала Элизабет. – А раз так, то для чего мне кому-то молиться и что-то у кого-то просить ? Я – частица Бога. Разве может Бог молиться самому себе и просить у самого себя? Когда человек молится Богу и просит у Бога, это то же самое, как если бы Бог молился самому себе и просил у самого себя. А можно понимать и наоборот, – следующая мысль всегда вызывала у Элизабет улыбку, – человек молится самому себе и просит у самого себя. Бессмыслица какая-то, да и только !

Поэтому, все долгие годы своей непростой жизни Элизабет пыталась научиться управлять собственной судьбой, закручивая вокруг себя реальность блестящими змеиными кольцами. Она старалась уловить значение различных событий, знаков извне и собственных предчувствий и сложить из них рисунок своей судьбы, таким образом, ощущая себя творцом собственной жизни.

Давным-давно отпустив вожжи собственной значимости, Элизабет позволила своему эго мчаться вскачь, и теперь его уже было не остановить. Элизабет никогда не оглядывалась на мнение других, не слушала тех, кто призывал её измениться и лепить из себя что-то богоугодное. Её собственная тёмная колдовская душа всегда была первоисточником знаний для неё. Она верила в саму себя и в силу своих возможностей. Получив в дар от своей матери, как она полагала, колдовские чары, Элизабет всегда чувствовала себя особенной. Хотя до конца так и не могла понять, что это и как эти чары действуют.

Нельзя сказать, что смерть Исаака совсем не расстроила Элизабет. Она привыкла к нему и к его заботам, а, главное, с ним она перестала думать про материальную составляющую своего существования, которая всегда была очень важна для неё. Что же касается её отношений с дочерью, которые и без того уже давно были не самыми лучшими, то они стали накаляться ещё больше. Семена ощущения вечного долга и чувства постоянной вины перед матерью, которые Элизабет столь долго и усердно старалась посеять и взрастить в душе Маргарет, сгнили, даже не успев дать всходов.

*   *   *

Маргарет больше не могла жить в доме покойного Исаака. После всего, что произошло, между ней и её матерью повисла холодная мрачная пелена молчания, угнетавшая их обеих. Тем для разговоров не было, средств на жизнь не хватало. Небольшую сумму денег, которая осталась после смерти Исаака, Элизабет собиралась потратить исключительно на собственные похороны. Впрочем, если бы Элизабет в тот момент знала, в какую нелепую комедию превратится траурная церемония её похорон на парижском кладбище Пер-Лашез¹, то, возможно, она бы распорядилась этими средствами по-иному.

Элизабет вполне недвусмысленно сообщила дочери, что той надо самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Маргарет раздумывала недолго. Её актёрская карьера завершилась, не успев начаться, если не считать мышиного выступления перед аудиторией из одного неблагодарного зрителя. Об изучении презренной бухгалтерии, не говоря уже про возвышенную филологию, думать теперь вообще не приходилось. В полном соответствии с уроками Элизабет, Маргарет оставалось только одно, а именно, осчастливить какое-нибудь недостойное существо мужского пола, доверив ему обеспечивать её материально. Но целенаправленно заниматься поиском обеспеченного мужа или, в крайнем случае, любовника, прилагая для этого какие-то усилия, Маргарет не была настроена. Возможно, потому, что она, как и её мать, полагалась на то, что её внешность и её тёмный внутренний мир сами притянут к ней то, что ей нужно.

Сама не зная, что её к этому подтолкнуло, Маргарет решила продолжить знакомство с молодым военным – тем самым, что не так давно столь вовремя проезжал ночью по дороге, по которой она плелась мокрая и босая после своих мышиных злоключений.

Эндрю Стронг, – прочитала она имя и телефон на листке из блокнота, едва припоминая, как он выглядит: тогда этот мужчина совершенно не заинтересовал Маргарет.

Маргарет ? Приятно удивлён, – раздался в трубке голос молодого офицера. – Сообщи, по какой дороге ты пойдёшь этой ночью. Я приготовлю термос с чаем и бутерброды.

Через несколько дней, в Лондоне неглупый, весёлый и в меру общительный Эндрю понимающе кивал головой, сидя в кафе с Маргарет и слушая её повествование, весьма смахивавшее на рассказ о повадках обитателей террариума, в который оказался превращён дом Исаака.

Может быть, ты некоторое время поживёшь у меня ? – неожиданно предложил он. – У меня есть небольшая квартирка в Западном Лондоне.

Вероятно, ты не совсем верно меня понял, – Маргарет выпрямилась и строго посмотрела на своего нового знакомого, всем своим видом показывая всю недостойность его предложения.