В объятиях Шамбалы

— О, как значим на Земле феномен Сомати! — подумал я. — О, как велик, наверное, подземный мир, где, помимо живущей активной жизнью техногенной Шамбалы, находится много, очень много Мертвых, ведущих страстный и очень мощный образ жизни, оставаясь при этом… неподвижными и холодными! Они, эти Мертвые, живут без забот о своем теле, им не надо тратить время на приготовление пищи, не надо ходить в туалет, не надо дышать, не надо одеваться и прихорашиваться, не надо спать и не надо говорить. Они знают, что их тела, элегантно и немного грустно сидящие в позе Будды, нужны только… на случай глобальных катастроф, чтобы в этом случае вновь войти в эту «машину», называемую телом, и снова начать телесную жизнь, полную забот о желудке и многом другом телесном, чтобы продолжить божественный эксперимент освоения материальной стороны жизни. О, как, наверное, не хочется им, Мертвым, заниматься проблемами желудка, когда можно вечно находится на Том Свете в прекрасном Мире Мыслей, где стоит только подумать… И… откуда можно созерцать свое «мертво-спящее» тело, с которым ты соединен «серебряной нитью» и которое напоминает тебе, что твой долг, долг Духа или Человека-Мысли, не рвать эту связь с планетой Земля, где в глубоком подземелье сидит «твоя личная машина», называемая телом и, которая… может быть… будет нужна… когда-нибудь.. . когда телесные люди, «тела-машины» которых двигаются, работают и саморазмножаются, забудут, что главное в них — Людях — не эта «машина с руками, ногами и… головой», а Дух или Человек-Мысль, управляющий ею. Ведь забыв это, телесные люди начнут всю свою духовную деятельность направлять на достижение недосягаемого — сделать «машинный вариант жизни» главным… вместе с обслуживающими «тело-машину» домами, деньгами и многим другим, тем самым становясь «слугами машины» и постепенно сводя на нет божественные принципы бытия и все более и более приближая глобальную катастрофу, поскольку Бог никогда не может стать слугой «машины»!

Монах исподлобья смотрел на меня. Шестигранный камень лежал предо мной. А мысли, эти шальные мысли, весело вертелись в голове, напоминая о своей силе и как бы приговаривая, что главное в Человеке — это Мысль, поскольку на Том Свете он, Человек, и есть Мысль, так как он зарожден там, в Мире Мыслей или Мире Свободного Времени, которым напрямую управляет сам Бог — Властелин Свободной Энергии Времени.

Я ненароком вспомнил разговоры на кухне — чисто российскую привычку, когда двое или трое мужчин или женщин, открыв бутылку водки и накурив до состояния, когда можно «топор вешать», до такой степени распаляются в задушевном разговоре, что им, сидящим на кухне, кажется, что их слышит весь мир. А мир их и в самом деле слышит. Мне кажется, что ни одна мысль не проходит просто так. А если однотипных мыслей у людей много, то эти мысли в какой-то момент могут суммироваться и начать самостоятельно влиять на сознание людей, называясь, в периоды революционных ситуаций, «политическим настроением масс». Научное подтверждение этому нашли, как я уже писал, японские ученые, описавшие так называемый «феномен сотой обезьяны», когда одна из обезьян на одном из японских островов догадалась мыть батат (сладкий картофель), брошенный учеными в песок. Когда эта «прогрессивная» обезьяна научила этому полезному делу других сородичей (чтобы песок не скрипел на зубах), а другие обезьяны к тому же стали учить еще и других, то, когда мыть батат научилось около 100 обезьян, наступил такой момент, что все обезьяны всех японских островов (а их много!) вдруг одновременно научились мыть бататы, брошенные в песок. Сработал какой-то мощный информационный механизм накопления и распространения мыслей.

Я вспомнил рассказ одной моей английской пациентки, которая поведала мне о том, что причиной ее болезни явился стресс, вызванный тем, что ее любимый человек уехал из родного Лондона в Нью-Йорк, где ему предложили более выгодную работу. Через год, когда они встретились вновь, она, англичанка, не узнала своего любимого — он стал безобразно жаден. Она долго боролась с его жадностью, носившей, по ее словам, патологический характер, но ничего не смогла сделать — перед ней стоял тот же лондонский парень, но чужой, в глазах которого была другая страсть — деньги, перед которой меркла она, эта красивая англичанка. Он даже, оказывается, сказал ей однажды, что расплачиваться за ужин в кафе пришла ее очередь. И она, эта англичанка, была абсолютна убеждена в том, что Америка «заразила» ее любимого жадностью, и что жадность есть… заразная болезнь, а вся Америка есть «инфекционная бомба», где в качестве «инфекции» выступает жадность — основа американского образа жизни. Она, потеряв своего любимого, хотела даже предложить бывшей колонии Англии заменить свой полосатый флаг на флаг с изображением доллара.