В объятиях смерти

- С ним ничего подобного не доставили, и я не помню, чтобы видела эту цепь на нем на месте преступления... - Я хотела сказать "прошлой ночью", но это было не прошлой ночью. Харпер умер в ночь с субботы на воскресенье. А сегодня был уже вторник. Я совершенно потеряла ощущение времени. Последние два дня казались нереальными. Если бы сегодня утром я еще раз не прослушала сообщение Марка, то сомневалась бы, что этот звонок мне не приснился.

- Так, может быть, псих ее взял? Очередной сувенир, - сказал Марино.

- В этом нет никакого смысла, - ответила я. - Можно понять, почему убийца Берил, если он имеет к ней непреодолимое сексуальное влечение, берет себе на память сувенир. Но зачем брать что-то у Харпера?

- Может быть, трофеи? - предположил Марино. - Добыча охотника. Если это, например, наемный убийца, которому нравится оставлять себе что-нибудь на память о своей работе.

- Мне кажется, наемный убийца должен быть осторожным, и это не его поступок, - возразила я.

- Это ты так думаешь. Точно так же, как ты думала, что Джеб Прайс не должен был бы оставлять в холодильнике коробочку от фотопленки, - иронично заметил Марино.

Стащив перчатки, я закончила помечать пробирки и другие образцы, собрала свои бумаги и отправилась наверх, в свой кабинет. Марино последовал за мной.

Роза оставила дневную газету поверх моего еженедельника. Первая полоса была посвящена убийству Харпера и внезапной смерти его сестры. А колонка сбоку совершенно испортила мне день:

ГЛАВНЫЙ МЕДИЦИНСКИЙ ЭКСПЕРТ ОБВИНЯЕТСЯ В "ПОТЕРЕ" СКАНДАЛЬНОЙ РУКОПИСИ

В информационной строке стояло: Ассошиэйтед Пресс, Нью-Йорк, и за аннотацией следовал рассказ о том, как я "вывела из строя" человека по имени Джеб Прайс после того, как застала его за "обыском" своего кабинета вчера днем. Измышления о рукописи, должно быть, исходят от Спарацино, раздраженно подумала я. Маленький кусочек о Джебе Прайсе скорее всего взят из полицейского отчета. Перебирая листки с телефонными сообщениями, я заметила, что звонили по большей части репортеры.

- Ты проверял ее компьютерные диски? - спросила я, кидая газету Марино.

- О, да, - откликнулся он. - Я их просмотрел.

- Ну, и ты нашел ту книгу, из-за которой весь сыр-бор?

Погрузившись в первый лист газеты, он пробормотал:

- Нет.

- Ее там нет? - Я вконец расстроилась. - Нет на дисках? Как это может быть, если Берил писала ее на своем компьютере?

- Не спрашивай меня, - сказал Марино. - Я просто говорю, что просмотрел с дюжину дисков, и на них нет ничего нового. Похоже, там всякое старье, знаешь, эти ее романы. Ничего нет ни о ней, ни о Харпере. Нашел несколько старых писем, в том числе два деловых письма к Спарацино. Они меня не заинтересовали.

- Может быть, она положила диски куда-то в безопасное место, прежде, чем уехать на Ки Уэст, - предположила я.

- Может быть и так. Но мы их не нашли.

В этот момент вошел Филдинг. Из коротких рукавов его хирургического халата свисали руки орангутанга, мускулистые кисти которых были слегка присыпаны тальком и одеты в резиновые перчатки. Филдинг сам по себе представлял произведение искусства - Бог знает, сколько часов в неделю он проводил в зале тренажеров, занимаясь накачиванием мышц. У меня даже сложилось такое мнение, что его отношение к работе обратно пропорционально увлеченности бодибилдингом. Компетентный заместитель начальника, он работал в отделе чуть больше года, и уже были заметны признаки того, что он начал выдыхаться. Чем больше он разочаровывался в профессии, тем больше становился в размерах. По моим прогнозам, не пройдет и двух лет, как он сменит наш отдел на более опрятный и доходный мир патологоанатомин больницы или унаследует лавры Арнольда Шварценеггера.

- Я собираюсь отложить Стерлинг Харпер, - сказал Филдинг, нетерпеливо зависая над краем моего стола. - Ее показатель алкоголя всего лишь три сотые, содержимое желудка мало о чем говорит. Никаких кровотечений, никаких необычных запахов. Сердце в хорошем состоянии, нет следов перенесенных инфарктов, коронары чистые. Мозг в порядке. И все же с ней что-то не так. Печень увеличена - примерно двадцать пять сотен грамм, и селезенка - около тысячи, с уплотненной оболочкой. Кроме того, изменения в лимфатических узлах.

- Какие-нибудь метастазы? - спросила я.

- Явных нет.

- Посмотри под микроскопом, - сказала я ему.

Филдинг кивнул и быстро вышел.

Марино вопросительно посмотрел на меня.

- Это может быть и лейкемия, и лимфома или одно из множества коллагенных заболеваний - ответила я на его немой вопрос. - Некоторые из них доброкачественные, некоторые - нет. Селезенка и лимфатические узлы реагируют как часть иммунной системы, другими словами, селезенка откликается на любое заболевание крови. Что же касается увеличенной печени, то она мало помогает нам поставить диагноз. Я ничего не пойму до тех пор, пока не увижу гистологические изменения под микроскопом.

- Не хочешь ли ты для разнообразия поговорить на простом человеческом языке? - Марино зажег сигарету. - Расскажи мне простыми словами, что обнаружил доктор Шварценеггер.