В объятиях Снежной Королевы

— Теперь мне не страшно, даже если ты проговоришься. Кайрат тебе не поверит. И с Ромкой мы спим ровно столько, чтобы ребёнку хватило времени родиться.

Она скользнула под руку, пока Данка переваривала услышанное.

— А генетическая экспертиза? — спросила она вслед.

— А кто ему позволит её сделать?

Остаток вечера Оксанка сидела напротив, как ни в чём не бывало потягивала свой сок, унижала своего парня и делала вид, что ничего не случилось.

— Потанцуем? — протянул Лёха руку Данке, когда заиграло что-то медленное и грузовое как танкер.

— Конечно!

И они танцевали, а Данка чувствовала себя паучихой. Она со своими клоповьими размерами отхватила себе целый платяной шкаф, а ведь могла бы кого и пониже и поуже в плечах найти. Он ведь явно рос не для неё, а для какой-нибудь гренадёрского роста красавицы.

— Лёх, — прокричала она ему куда-то под мышку, — скажи, чем тебя в детстве кормили?

— Наверно тем, что отбирали у тебя, — прозвучал его голос где-то над макушкой.

— Скажи, а сколько здоровый мужик двухметрового роста может обойтись без секса? — она закинула голову, словно ей перерезали горло, чтобы спросить это честно глядя ему в глаза.

— Сколько угодно, если этот мужик я, — он склонился над ней как Гулливер над лилипутом. — Не думай об этом. Я же вижу, как ты дёргаешься, когда я к тебе прикасаюсь. Словно тебя изнасиловали.

Сквозь орущую музыку его голос звучал глухо, но она слышала каждую букву.

— Нет, ничего такого не было, — а это была неплохая мысль, но нет, врать она не будет. — Но спасибо тебе.

И тогда он нагнулся ещё ниже и её поцеловал.

Мягко, нежно, на вдохе. Музыка рвала ей мозг, а его губы рвали ей душу. Ну, почему нельзя, чтобы он плохо целовался? Извозил бы её слюнями и дело с концом. Но, нет же. Его губы влажные и холодные, и они ничего не требуют, они отдают свою прохладу как родниковую воду, и невозможно напиться, хочется ещё и ещё, до хрипоты, до ангины, до обморока.

— Ты дыши, дыши, — улыбнулся он, приводя её в сознание. Его зубы сверкали голубизной в мёртвом свете стробоскопа, и Данке стыдно было признаться самой себе, как ей хотелось, чтобы он поцеловал её ещё.

«Дорогой дневник! — написала она, глядя на Тойоту Айкью и вспоминая этот поцелуй. — Я самая маленькая из Тойот, но самая большая обманщица класса «микро-премиум». У меня бесступенчатая трансмиссия и девять подушек безопасности как у кошки. Плоский топливный бак, короткий передний свес, но асимметричная панель приборов. Да, я не красавица…»

— Вы уверены, что писали про машину? — как-то подозрительно эмоционально ответил на её работу координатор.

— Да, но, если вам не понравилось, я могу переделать.

— Нет, нет, напротив. Мы уже разместили и за день получили семь заявок на Toyota IQ, при обычных продажах одна в месяц.

— Не стоит благодарностей. Это всего лишь моя работа.

— Да, извините, забыл поблагодарить. Спасибо, отличная работа!

«Пожалуйста, мой дорогой гордый Варяг», — не в силах отвести взгляд от этого «извините» улыбалась Данка, глядя на экран. Опомнившись, она настрочила: «Пожалуйста!», но великий, ни разу не спалившийся, координатор больше ничего не написал.

Она ткнула мышкой в значок календаря и посчитала: ровно две недели и один день. Именно в тот день, когда она почти решила, что, наверное, много теряет, оставаясь Лёхе другом.

После вечеринки он проводил её до дверей квартиры и Данка поняла, что сильно ошибалась, когда думала, что она держит ситуацию под контролем. Ничего она не держит. Она даже поцеловать его не сможет, пока он не наклонится, так и будет прыгать как обезьянка под висящим на верёвочке бананом.

И поцелуй её Лёха раньше, поцелуй он её в тот самый первый день и может не было бы в её постели никакого Савойского. И вообще ничего бы не было, только Лёшка, единственный и неповторимый, сильный и надёжный как швейцарский банк. А что можно противопоставить надёжности швейцарских банков? Только преданность швейцарских гвардейцев. А преданности ему тоже не занимать. И она будет распоследней дурой, если откажется от своей персональной Швейцарии в лице Алексея Коновалова, человека и страны.

Глава 12. Кайрат

— Послушайте, господин Ланц, — Диана на шпильках смотрелась как фарфоровая балерина на пуантах. Изящна, стройна, невесома. Она грациозно постукивала линейкой по корпусу монитора, чем изрядно раздражала лощёного адвоката, но он терпел. — Я прошу вас учесть максимально все, нет (шмяк! — хлопала линейка), абсолютно все нюансы по этому договору (шмяк!). Чтобы не вышло так же грустно (шмяк!) как с бракоразводным процессом моего сына.

— Если бы его брак сразу не был задуман как афера, — адвокат не сводил глаз с её пыточного инструмента в форме кота с длинным туловищем, — то шансов, что суду будут предоставлены доказательства займа и прочие документы равнялись бы нулю.

— Вот поэтому я заранее предупреждаю рассмотреть этот договор как раз с точки зрения различных махинаций.