В объятиях Снежной Королевы

— Поделюсь. Буду работать телохранителем, — он накручивал верёвочку от чайного пакетика на ложку. — Он сам так работает. Говорит, работа не пыльная, а платят неплохо. Так что я решил согласиться.

— Тогда я рада за тебя. Разомнёшься. А то засиделся там в своей ремонтной конторе, — улыбнулась она.

— Это точно. Не знаю, правда, насколько меня хватит. Не люблю я этих капризных детей.

— Тебя ребёнка нанимают охранять?

— Да, — кивнул он, жуя.

— Валяюсь я с этих богатеньких с их паранойями и манией преследования, — сказала она, имея в виду совсем не Лёхиного нанимателя.

— И я валяюсь, и сомневаюсь пока. Но, в принципе, я ж не нянькой устраиваюсь, моя задача за подозрительной суетой вокруг следить, а не сопли им подтирать.

— А у тебя есть дети? — Данка забрала у него кружку и пошла наливать свежий чай.

— Нет, — ответил он ей в спину.

— Конечно, какие дети, когда ты всё по горячим точкам, да в разъездах, — поставила она перед ним кипяток.

— А ты сама почему не замужем-то?

— Господи, Лёха, да не трави ты мне душу. Не замужем и не замужем. Не сложилось, вот и всё. Не встретила никого подходящего, никому не пригодилась.

— А я надеялся ты скажешь, что ты меня ждала.

— Ага, — она посмотрела в его самые прекрасные на свете глаза и ничего не почувствовала. Ничего. — И ещё бы столько прождала, не урони я так неудачно телефон.

— Ты права. Наверно, я мог бы сделать больше, чтобы тебя найти.

— Наверно, если бы, возможно — всё это слова. Пустые слова, которые ничего не меняют. Поэтому пусть оно всё идёт как идёт. И не будем торопиться.

И Лёха понял её слова буквально. И ни с чем её не торопил, за что Данка была ему бесконечно благодарна.

Но сегодня она красила глаза, чтобы пойти с ним на предновогоднюю вечеринку. И вряд ли ей удастся спровадить его после домой. И она ненавидела себя за это, и презирала, но чувствовала себя как политрук перед танком со связкой гранат: «Велика Россия, а отступать некуда!»

Вечеринка эта обещала стать той ещё ярмаркой лицемерия: беременная от другого мужика Оксанка со своим новым ухажёром Ромой, Лёха и Данка, изображающая из себя непорочную деву Орлеанскую.

— Отлично выглядишь, — сказала ей Оксанка, пока парни ушли за закусками.

— Сама такая! — ответила ей Данка угрюмым взглядом.

— Что делать будешь? Женское недомогание изображать?

— А ради чего?

— Ну, в принципе да, — Оксанка выискала в толпе взглядом широкоплечую Лёхину фигуру. — Он же красив как греческий бог. Преступление такому парню не дать.

— Сама-то что будешь делать?

— Ещё не знаю, — Оксанка полезла в сумочку, достала пудру, и продолжила говорить, похлопывая себя пуховкой по лбу: — Ведь и не напьёшься же. А то родится ещё алкоголик.

— Ну, с одного бокала шампанского может и не родится. А вообще долго собираешься врать?

— Да почему сразу врать-то? — она зло захлопнула пудреницу. — Я не вру. Просто не говорю правду.

— Да, нет, ты врёшь. Водишь несчастного парня за нос.

— На себя посмотри.

— А я никому ничего не должна.

— Ой, ладно, — передразнила её Оксанка и замолчала, когда Ромка поставил перед ней тарелку и бокал шампанского.

— Спасибо! — растянула губы в улыбке подруга.

Ромка оказался щуплым, скромным молчаливым парнем ничем не примечательной внешности. Смотришь на него — он есть, закроешь глаза — и уже не можешь его вспомнить, таким безликим он казался. Оксанка явно помыкала им и капризничала. Это легко можно было оправдать её беременностью, если бы только Ромка был в ней виноват.

Данке несколько дней назад до дрожи хотелось оказаться на Оксанкином месте. Она считала дни, она с замиранием сердца трогала свою набухающую грудь, она уговаривала свою глупую матку забеременеть. Она даже поверила в своё счастье, вымолив задержку в три дня, но увы! Красная Армия прискакала, размахивая шашками, и залила кровью её последние надежды.

— Ксюха, скажи, — спросила Данка, когда в середине вечера им опять выпало счастье остаться вдвоём. — Ты трахаешься с моим братом уже не первый год, как тебе удалось забеременеть?

— Не знаю. Повезло, — зябко повела она плечами. — Вернее, не повезло. Мне же не повезло, да?

— Ты просто в полной жопе, — улыбнулась ей Данка.

— Ром, я замёрзла, — скуксилась Оксана, глядя на парня снизу вверх, едва он вернулся.

— Давай я принесу из гардероба твою шубу, — предложил он.

— Нет, шубу не надо, там в рукаве шарф, принеси его.

И Ромка убежал за шарфом, потом за соком, потом за трубочкой взамен той, что Оксанка уронила. А потом эта белокурая стерва позвала его танцевать и глядя на то, как по-хозяйски он положил руки ей на задницу, в мигающем свете цветомузыки Данке открылась истина.

— И давно ты с ним спишь? — спросила она, когда они уединились в дамской комнате.

— Неважно, — отмахнулась Оксанка, пытаясь выйти.

— Нет, важно, — преградила ей Дана путь рукой. — Может ты и не от моего брата вовсе беременна?

— А вот хрен тебе! — посмотрела на неё Оксанка в упор. — Как раз от твоего. И не тебе меня осуждать, что я пытаюсь как-то устроиться и найти своему ребёнку отца.

— У него уже есть отец.