В Обители Крыльев

На второй день, незадолго до заката, он вернулся в лагерь с двумя пони. Хмурый, как грозовая туча, Чендлей объявил, что для наших нужд этого и близко не хватит, однако никакие сетования улучшить положение не могли: лишних пони, кроме этой пары, в деревне не нашлось, какие бы блага Фу ни сулил взамен. (Скажу больше: нам и с этими двумя невероятно повезло.) По-видимому, Чендлей воображал, что мы, все пятеро, поедем верхом, ведя за собой караван вьючных пони, нагруженных нашим имуществом, как часто делают те, кто отправляется в горы ради забавы. Что ж, надежды его не сбылись, и это, пожалуй, к лучшему. Я видела, как ездят верхом на мритьяхаймских пони, накрыв седло такой кипой одеял, что никакое управление животным посредством шенкелей или шпор становится невозможным. С тем же успехом можно пытаться пришпорить гору сквозь метровый слой снега. Таким образом, всадникам остается только восседать сверху и молиться любым почитаемым ими божествам, чтоб пони не взбрело на ум чего-либо непотребного. За отсутствием возможности ехать верхом мы до отказа нагрузили имеющуюся пару провизией и прочими необходимыми вещами (хвала нашей счастливой звезде, цер-жагские пони выносливы, точно мулы), а остальное, что смогли, взвалили на спины, и так, постанывая под тяжестью груза, пошли в Лам-це Ронг.

Впрочем, глагол «пошли» совершенно не отражает сути последовавшего далее. Одним словом этого просто не описать: преодолевая путь к месту назначения, мы шли, ползли, карабкались, съезжали, тащили, спотыкались, а порой даже падали. Дорожные мытарства усугублялись еще одним обстоятельством – пониманием, что, спустившись самую малость пониже, мы окажемся в местности куда более гостеприимной, вне пределов скальных гребней, превращавших пересекаемые нами земли в гигантскую стиральную доску. Однако чем ниже мы спустимся, тем больше привлечем внимания. Конечно, никто из нас не питал иллюзий, будто наше появление осталось незамеченным: во-первых, в деревне показался Фу, во-вторых, нас, несомненно, раз десять, если не больше, видели издали проезжие торговцы и пастухи. Возможно, населения в этих краях немного, но это отнюдь не означает полного его отсутствия. Однако, чем меньше мы бросаемся в глаза, тем скорее встречные цер-жаги просто пожмут плечами да предоставят нам спокойно идти своей дорогой.

Прежде чем выйти в путь, мы с Сухайлом и Томом обсудили, что будем делать, если между нашими самыми опытными скалолазами, Чендлеем и Фу, возникнут размолвки касательно маршрута либо способов преодоления препятствий. В конечном счете решили, несмотря на возможные обиды лейтенанта, полагаться на мнение Фу, человека, знакомого с данной местностью. Естественно, без обид дело не обошлось, и все же в одном отношении путешествие в деревню Лам-це Ронг принесло нам немалую пользу: оно предоставило Фу возможность и время подтвердить свою компетентность в глазах недоверчивого лейтенанта. Следуя в связке, мы делились на две группы: я, идущая позади Чендлея, и Том с Сухайлом, шедшие за Фу, поскольку Чендлей, полагавший священным долгом во что бы то ни стало уберечь меня от гибели, нипочем не позволил бы мне болтаться на веревке, привязанной к поясу нашего йеланского спутника. Но к тому времени, как мы достигли Лам-це Ронг, он успел убедиться в сноровке и мужестве Фу и даже проникнуться к оному некоторым уважением. В конце концов, трудно поставить под сомнение искренность человека, на твоих глазах наваливающегося всей тяжестью на альпеншток, дабы воспрепятствовать падению спутников в реку, и удерживающего обоих, пока ты не отвяжешься от охваченной ужасом баронессы и не придешь на помощь со спасительной страховкой.

Когда Сухайл с Томом вновь вернулись на твердую землю, я, отринув обычную прилюдную сдержанность, долго не выпускала мужа из крепких объятий.

– Скажи, пожалуйста, – заговорила я, на сей раз выражая нервозность посредством сомнительного юмора, – ведь ты не подстроил все это только затем, чтобы Чендлей убедился в порядочности Фу?

В ответном смехе Сухайла слышалось столько дрожи, что его вряд ли можно было назвать смехом, однако с тех пор среди нас пятерых вошло в обычай объявлять любую задержку либо трудность хитроумным заговором с целью завоевания доверия лейтенанта.