В облаках Венеры

Наш экипаж встречают как победителей, однако, когда на станцию ступает вторая команда, вся помятая, да ещё и с флагом, мягко говоря, у всех это вызывает недоумение.

Командиров обоих экипажей тут же приглашают «для приватного разговора» с разбором полетов, в прямом и переносном смысле.

Пилота, извлекателя второй команды и Егора уводят в медицинский блок.

Несколько минут ожиданий, и Алексей выходит из «кабинета», я тут же бегу к нему.

– Нас накажут, за действия, противоречащие инструкции. Вероятно, на пару месяцев отстранят от полетов, чтоб им проснуться в обнимку с ржавым скафандром. И, скорее всего, наградят, за то, что мы спасли второй экипаж, – произносит командир устало.

– Фух, малой кровью обошлись, – выдыхаю я. Ржавый грузовоз перестает маячить перед глазами.

– Рано радуешься, Женька. Международный комитет признал вторую команду победителями.

– Как так-то?! Разве это справедливо? Они даже возвращаться будут на нашем корабле! – я возмущенно пожимаю губы, стараясь сдержать негодование и представляю, что бы на это выдал Егор.

– Флаг из капсулы они достали, а мы нет. Наш – остался на Венере.

Следующие несколько дней нам приходится провести на станции. Мы ждем, пока над пострадавшими поколдуют медики, и астронавты наберутся сил, для обратного пути.

Эти дни ожидания становятся самыми скучными днями проведенными в облаках «адского местечка». Книги не читаются, фильмы не смотрятся, наверное, все потому, что фоном никто не достает меня выдумыванием дурацких прозвищ. Я искренне радуюсь, когда Егор врывается в зал управления кораблем в своей любимой футболке с шуточной надписью «ПОКОРИСЬ ПРИТЯЖЕНИЮ».

– Я там чуть не умер! Со скуки, разумеется. – Егор лукаво улыбается.

По старой привычке я пихаю его в бок, и он, корчась от боли, орет во все горло.

– Прости, прости, прости! Я забыла,– тут же вспоминаю я о его травме, сопровождая сказанное ломаной извиняющейся улыбкой.

– Да ладно, шучу я. Почти не болит уже, – Егор резко выпрямляется и перестает корчиться.

Снова хочется в него чем-нибудь швырнуть и обнять до боли в ребрах, одновременно.

И вот мы отправляемся в путь.

Дорога до дома кажется намного длиннее. Егор, после временного запрета врачей на физические нагрузки, не замолкает ни на минуту. Похоже, что так он пытается расходовать скопившуюся энергию. После пережитого, я не совсем вписываюсь в образ блондинки за рулем из его анекдотов, поэтому, Егор переключается на иностранцев.

– Ни у кого суперскорость не появилась? Нам бы она сейчас не помешала. Говорят, во Флеша тоже молния ударила, и так он получил сою силу.

Иностранцы лишь непонимающе сводят брови к переносице, произносят «сорри, ви донт андестенд» и улыбаются своему спасителю. По-русски они понимают только те слова, что есть в инструкции.

– Спасибо, – внезапно «перебежчик», протягивает Егору руку. По лицу друга я понимаю, насколько этот неожиданный жест для него значим. Егор отвечает рукопожатием. И впервые замолкает, пусть даже на минутку.

Удивительно, как у человека срабатывает инстинкт помогать другим людям. Мы можем до седьмого пота доказывать друг другу, кто сильнее, умнее, быстрее или успешнее, но когда речь идет о спасении чьей-то жизни, большинство из нас не проходит мимо. Да, есть исключения, но они теряются на фоне большинства. Мы отправляем гуманитарную помощь людям, пережившим катастрофы, сдаем кровь для других людей, собираем деньги для проведения дорогостоящих операций, что могут спасти чью-то жизнь. Человек действительно создание уникальное и может многое, особенно когда он не один.

Какое-то время между нашими командами пылинками в воздухе витает некое недружелюбие. Оно вызвано тем, что я, Егор и Алексей, чувствуем себя не просто проигравшими, а скорее, таксистами, доставляющими важных персон к месту вручения награды. Наша группа хранит суровый нейтралитет, до тех пор, пока на втором месяце пути, на экране не высвечивается сообщение, адресованное экипажу второй команды. В послании говорится, что по прилете иностранцев оштрафуют, за то, что они умудрились угробить корабль стоимостью в несколько миллионов. Плюс ко всему, нашу капсулу забрали на экспертизу, и до завершения расследования причин неисправности, победу за второй командой засчитают условно.

Спустя восемь месяцев пути наш корабль приземляется дома, на Земле. Такой родной и красивой, да простит меня Венера.

Егор выкатывается из шлюза и валится на землю, а затем встает, бежит к посадочной опоре и обнимает ее. К Алексею на руки тут же подскакивает сын, который невероятно вырос за полтора года. А ко мне возвращается моя неуклюжесть: выходя из корабля, я спотыкаюсь, а ступив на землю, чувствую, как подкашиваются ноги. Что-что, а месяцы полетов дают о себе знать, мышцы понемногу, но атрофируются.

Победители Олимпиады выходят следом. Их тут же облепляют журналисты, сквозь которых протискивается тренер другой команды и, растолкав нас, важно подходит к своим. Победителей качают на руках, а мы стоим в сторонке, в тени корабля, и наблюдаем за происходящим.