В обличье вепря

Сол стал читать внимательнее, понимая теперь, насколько тонкими были комментарии Якоба, как незаметно они набирали свой истинный вес под прикрытием всех этих тяжеловесных экспедиций по источникам, исследованиям и фактам, как они притворялись, что тупо маршируют к своей лишенной всякого смысла цели, а сами в это время совершали обходной маневр и выходили к иному, куда менее очевидному пункту назначения. По ходу чтения он начал и сам смотреть на собственное творение несколько иначе, оно становилось независимым от него и на глазах приобретало некую не вполне понятную ему как автору гибкость. Вот собираются герои, вот начинается охота, вот ярость вепря прорывается сквозь тонкий дерн: щетина на спине стоит торчком, клыки покрыты пятнами старой крови, а рыло уже вынюхивает свежую. Ярость его неизбежна, и в ней же найдет он конец. Аталанта и Фиелла выходили на авансцену, отражались друг в друге, как в зеркале, и уходили, каждая в свою собственную тьму. А пещера ждала их всех.

Но это была совсем другая поэма, и написал ее не Сол. Или, вернее, он собирался написать совсем другую поэму. Стрела Аталанты летела к цели, еще не ведая о том, что пейзаж вокруг нее переменился. История оставалась висеть в воздухе, в одиночестве и пустоте. И одиночества отныне ей не избежать. Он думал медленно, но мысль ему в конце концов пришла именно та, которая и должна была прийти.

Якоб нацелил свою стрелу не в историю, а в того, кто ее рассказал. Обвинение было направлено против него лично. Все эти события происходят в выдуманной стране, утверждает профессор Фойерштайн из Тель-Авивского университета во всей этой сотне с лишним сносок: в стране, чей климат невозможен, чьи растения не могут расти, чьи географические реалии не нанесены ни на одну карту. «Реальность», стоящая за строками «Die Keilerjagd» была отдаленной и смутной, как будто речь шла о событиях, отнесенных в неведомые дали — или совсем в другие времена. И рассказывал об этих событиях человек, который сам не был свидетелем оных. Который не принимал в них участия. Охотился Якоб на другого Соломона Мемеля: на того, который никогда там не был.

Глаза Сола скользили по поверхности поэмы, выискивая среди тамошних образов ту почву, из которой они когда-то выросли. Но его же слова теперь ему сопротивлялись. Якоб написал свою собственную страну поверх его, знакомой. И действительно начинало складываться такое впечатление, будто он — на чем и настаивал его далекий комментатор — вообще никогда ногой не ступал на тамошнюю землю.

Модерссон позвонил только через неделю. Говорил он все так же неторопливо.

— Мы получили несколько запросов по этому поводу. И странное послание от Вальтера Райхмана, — сказал Модерссон.

— Он появлялся тут у меня за два дня до вашего предыдущего звонка, — сказал Сол, — С этим новым изданием. И вел себя и впрямь довольно странно.

— В этом я не сомневаюсь. Профессор Фойерштайн — или кто-то из этого «Адлер ферлаг» — разослал по экземпляру почти во все основные газеты. В сегодняшнем номере «SZ» вышла весьма неприятная статья.

— И что пишут?

— Ставят под сомнение компетентное мнение Райхмана. Видимо, он ожидал чего-то в этом роде. Я, кажется, уже упоминал о том, что мы тут подумывали о возбуждении судебного иска.

— Да, конечно, — подтвердил Сол.

— Но в нынешней ситуации нам кажется, что подобный шаг был бы нецелесообразным, господин Мемель.

— Нецелесообразным?

— Весь возможный вред уже нанесен. Может показаться, что мы пытаемся пустить издание под нож исходя из достаточно сомнительных мотивов, к тому же в любом случае у нас могут возникнуть сложности с возбуждением иска даже на уровне суда первичной инстанции. Насколько нам известно, издание профессора Фойерштайна не поступало в продажу. Я уверен, что вы согласитесь со мной, что в сложившихся обстоятельствах вреда от этого было бы гораздо больше, чем пользы. Естественно, мы выступим с разъяснениями, что все нападки Фойерштайна абсолютно беспочвенны. «Зуррер ферлаг» никогда не давал в обиду своих авторов, иначе и быть не может.

— Понятно.

— Нам, однако, придется принять непростое решение относительно школьного издания, которое как раз находится в стадии доработки, — продолжал Модерссон. — Как я уже сказал, вопрос о честном имени наших авторов в «Зуррере» никогда даже и не рассматривается. Издание мы просто отложим, ни о какой отмене проекта не может быть и речи. Рано или поздно школьное издание выйдет в свет, в этом можете не сомневаться. На настоящий момент, однако, в издательстве сложилось мнение, что выход этой книги в ближайшее время может оказаться контрпродуктивным.

— Что вы хотите этим сказать, господин Модерссон?

— Дело в том, что некоторые журналисты начали обращаться за комментариями к совету, ответственному за формирование школьной программы, и в результате «Die Keilerjagd» из списка рекомендованной литературы была исключена.

Сол немного помолчал, а потом сказал:

— Во всем этом нет ни слова правды.