В обличье вепря

Она вполне подходила под определение «нынешняя молодежь»: не вполне взрослая, но уже и не ребенок. Этот типаж как-то вдруг появился на улицах буквально год тому назад, или, может быть, раньше он просто не обращал на них внимания — взъерошенные молодые мужчины и красивые женщины. Сол забавлялся, наблюдая за реакцией на нее со стороны других пассажиров — если и не откровенно ханжеской, то во всяком случае неоднозначной. Было вполне очевидно, что под блузкой, почти прозрачной, на ней ничего нет.

На Бастилии в вагон зашел молодой рабочий с всклокоченными черными волосами, бросил на нее один-единственный ошарашенный взгляд и покраснел. Он стоял с ней бок о бок, будто прирос к месту, и попеременно изучал то потолок вагона, то носки собственных башмаков, то двоих мужчин, которые сидели на ближайших к нему местах. Тот из них, что спал, уже успел уронить голову на плечо краснолицего, и та покачивалась в ритм движению поезда. Сосед попытался было его оттолкнуть, но безуспешно. Сол понял, что спящий скорее всего пьян, и стал с любопытством наблюдать за развитием ситуации.

Когда поезд подошел к выходу из тоннеля, пьяный издал во сне звук, похожий на смех, удивительно громкий: как если бы в горле у него что-то булькнуло. Сидящая напротив него хорошо одетая женщина скорчила гримаску. Но тут Сол отвлекся. Поезд подходил к месту, которого он всякий раз, как ехал по этой линии, ждал с едва ли не детским радостным предвкушением. И не собирался лишать себя этого удовольствия по милости чопорных дам или алкашей, которые мешают чопорным дамам чувствовать себя спокойно — пусть даже алкаши эти одеты в деловые костюмы.

Вскоре после Кэ де ля Рапэ поезд выскакивал из темного тоннеля и — словно запускал сам себя в открытый космос. Тусклый вагонный свет в единый миг смывался потоком солнечных лучей, поезд выгибался влево и тут же вправо, как будто в парке аттракционов. Сол развернулся на сиденье, чтобы взглянуть на воду, в десяти — двадцати метрах внизу, пока колеса выстукивали стальные конструкции моста.

Повернувшись назад, он увидел, что краснолицый обмахиваться перестал. Лицо у него побледнело. Но это была всего лишь одна из сотни других мелких деталей. Следующая станция была — Аустерлиц. Народ, как всегда, начал потихоньку протискиваться к дверям, вежливо вжимая каждый свое тело в наиболее удобную позицию. Людям нужно было успеть на электрички до Дурдана или Сен-Мартен д'Этан — или на поезда до Клермон-Феррана или даже до самой Тулузы. Пятница, вечер.

Рабочему надоело разглядывать собственные башмаки, и он, по-прежнему опасаясь, что люди подумают, будто он пялится на грудь этой девушки (действительно ли Солу всего лишь показалось, что она специально развернула их в сторону рабочего?), выбрал пьяного в качестве очередного объекта внимания. Но смотреть на пьяного и не обращать при этом внимания на краснолицего, который сидел рядом с ним, было невозможно. Смотришь на одного, смотри и на другого. Когда река осталась позади, Сол увидел, как молодой человек повернулся вокруг своей оси и опустил голову, глядя, как завороженный, на пол. Девушка никак на это не отреагировала, но Солу стало интересно, что же могло спровоцировать столь странный маневр.