В очереди за счастьем (СИ)

— Вчера Ваша бывшая жена продала мне долю в бизнесе. Теперь у меня половина. Я намерен участвовать в управлении компанией. Сегодня пятница, поэтому у Вас есть время до понедельника подготовить мне рабочий кабинет.

Каждое слово — это плевок мне в лицо. Кровавая пелена застилает глаза.

— Подождите, — лепечу, сам понимая, как по-дурацки выгляжу в глазах этого молокососа.

Он — подставной. Это ясно, как день. За его спиной Саркисян. И никогда потеря бизнеса не казалась мне настолько реальной, как в этот момент. Этот человек выполняет указания старого лиса. А у того есть цель — оставить меня без штанов.

— Вот документы. Ознакомьтесь на досуге. Сейчас у меня нет свободного времени. Вникать в тонкости буду в понедельник. До встречи, — бросает Варданян на ходу и, не дожидаясь от меня какой-либо реакции, уходит.

Я хватаю документы, которые он мне оставил, едва он оказывается за порогом моего кабинета, и жадно вчитываюсь в буквы, которые прыгают перед глазами. Не может быть… Чтобы эта *уйня случилась на самом деле…

Но бумага безжалостна. Бывшая жена продала Варданяну свою половину бизнеса.

Это крах…

Какое-то время сижу неподвижно в своем кресле, уставившись в одну точку. В своем ли?

А потом меня одолевает такая бешенная злоба, которую я не испытывал ни разу в жизни. Эта тварь разрушила мою жизнь… Пустила под откос…

Меня поднимает с кресла концентрированная агрессия.

— Су*а! — ору я, швыряя в стену органайзер. Все разлетается в разные стороны. Следом в стену летит стул.

В этот момент распахивается дверь моего кабинета.

— Мак- к-кар Всево-ло-дович, — запинаясь, блеет секретарша, — Что такое? Вам помочь?

— Пошла на *уй! Не смей сюда заходить, если я не зову! — девушка испаряется с просто поразительной скоростью.

Я ловлю свой отражение в зеркале. На кого же я похож! С горящими глазами, всклокоченными волосами и трясущимися руками… Сам себе противен.

Хватаю телефон, звоню бывшей жене. Не берет. Мне сейчас жизненно важно добраться до нее и выплеснуть всё, чем я переполнен. За что она так со мной? Зачем было продавать бизнес ставленнику Саркисяна? Могла бы прийти ко мне, я бы выкупил. Нет, ей, этой мстительной твари, надо было выместить свою ненависть.

Ну, ничего! Я до нее доберусь… Надо было слушать отца, когда он предлагал решить все наши проблемы раз и навсегда. А всё я — слюнтяй. Нет, так дела не делаются… Зато сейчас я очень доволен результатом!

Не зная зачем, вылетаю из офиса и еду к бывшей домой. Только бы достать гадину! Меня не пугает наличие у нее охраны. Меня ничего теперь не пугает. Я теряю свою жизнь, падаю вниз и не могу остановиться в этом падении.

По улицам еду как умалишенный, наплевав на все существующие правила. Во двор, где теперь живет эта змея, я въезжаю, как раз тогда, когда ее автомобиль выезжает в противоположную от меня сторону. Давлю на газ, чтобы догнать, но дорогу мне преграждает черный внедорожник, который не двигается с места, несмотря на то, что я не снимаю руку с сигнала, и он раздается противными звуками на всю близлежащую местность.

Хочу выйти из салона, но мозг всё же включается. Внутри тренированные мужики. И не один. Что мне даст то, что я сейчас полезу с ними в драку? Переломанные ребра? Больше ничего. Я итак облажался.

Сдаю назад и уезжаю восвояси. Что делать теперь, ума не приложу. Ехать к отцу? Жаловаться? Так он меня с дерьмом смешает. И будет прав.

Но все-таки еду. Он сильно сдал и, если бы не полная *опа, в которой я оказался, я бы не стал к нему лезть.

— Что? — встречает он меня, глядя исподлобья.

Знает уже? Донесли? Кругом одни шакалы…

— Уже знаешь? — спрашиваю напрямую.

Смысл играть в какие-то игры?

— Знаю. Мне Саркисян звонил. Предлагает выкупить твою долю, сынок, — произносит отец медленно.

Это как гром среди ясного неба. Неужели всё? Всё рухнуло?

— И? — рычу я нетерпеливо, — Ты можешь что-нибудь сделать?

— А ты? — отвечает он мне вопросом на вопрос.

— Нет. Против него никто не впишется, — это горькая правда. И что с ней делать, я еще не понял.

— Вот и я… — вздыхает он тяжело, — Не могу, сынок. Старый я. Всю жизнь я толкал тебя вперед, надеясь, что у тебя хватит ума взобраться на вершину. У тебя хватило. Только ты не учел, что мало залезть наверх. Там еще надо удержаться. А самое обидное, что всё пошло прахом из-за того, что ты не сумел член в штанах держать. И жену выбрать себе не сумел. Не по Сеньке шапка оказалась. Так что теперь сам, сынок. Сам.

За спиной отца маячит мать, которая никогда не лезла в наши разговоры.

— Макар, езжай домой. Отцу плохо. Не доводи его, — говорит она.

Я им, что, не нужен?

Поднимаюсь и не чуя под собой ног, иду к машине, а после еду домой. Мне надо побыть одному. Может, и придумаю, как быть. Просто всё, что случилось — это удар под дых.

Как может закончится самый отвратный день в жизни?

Возле калитки моего дома толпятся то ли таджики, то ли узбеки. Я собираюсь их уже разогнать, как один из них тычет мне в нос свидетельством о собственности.

На половину моего дома.

Отталкиваю его и забегаю во двор. Не сейчас. Потом. Со всем этим пиз*ецом я буду разбираться потом.