В один «клик»

Мне хочется сказать: «Очуметь! Когда только успела?», но я не даю словам сорваться с языка. Достаточно того, что осудила Кудряшку мысленно. Первое правило грешника: оправдывай другого, вини себя. Трудно, но возможно.

– Но ты же слышал,– возражаю сыну я,– она каялась на исповеди в этом. Властью, данной Богом, священник отпустил ей этот грех, так что…

– Да, но это слишком!

– А какая разница, сколько? Грех не измеряется в штуках. А что у нее кто-то был до тебя, ты знал с самого начала. Так ведь?

– Так,– соглашается сын. Но я-то знаю: это согласие внешнее.

В душе Сергея начинается борьба. В моей тоже…

– А чем занимаются родители Ники?

– Мама на пенсии уже. У отца какой-то бизнес. Вообще он врач.

– Интеллигентная семья,– замечаю я рассеянно. Меня волнует другое – душевное состояние сына.

– Мам, мне на литургии голос был. Сказал: «Оставь ее мне. Занимайся любимой историей».

Мое бедное материнское сердце катится в пятки.

– Сынок,– говорю я,– с нами, грешными, ангелы не разговаривают. Только лукавый.

Сын поражен:

– Даже в церкви?

– И в церкви тоже. Он с нами везде. Сынок, тебе пора причаститься. Постарайся на этой неделе.

Сын соглашается. Он вообще редко идет против моей воли. На моей памяти это случилось только дважды: когда Сергей уехал на работу в артель и сейчас, когда познакомился с Никой в интернете.

Разговор на какое-то время возвращает Сергею душевное равновесие. От меня, наоборот, спокойствие бежит. Я прощаюсь с сыном и сажусь читать акафист Николаю Чудотворцу.

«Отче Николае, если Ника – беда, отведи ее от сына!»,– прошу я.

… В скайп Сергей выходит из квартиры Вероники, чем приводит меня в ужас.

– Почему ты не дома?

– Так получилось.– Голос у сына трагический.– Мам, Вероника лежала в клинике неврозов. Ее лечат сильными препаратами. И у нее было шесть парней. Она мне сама во всем призналась. Сказала, что Бог хочет, чтобы я все знал.

Смута в душе разрастается наподобие пожара. Моего сына, а следом и меня затягивает, как в трясину.

– Где Ника?

– Спит. У нее был нервный срыв, она плакала, кричала, на пол упала. Я ее перенес на постель.

– Сережа,– спокойно предупреждаю я,– так будет всегда. Эти истерики – это будет всегда. Сходи в церковь. Прямо сейчас иди. Поговори с любым батюшкой. Что он тебе скажет, то исполнишь. Это будет воля Божия.

Скайп гаснет, и я кидаюсь читать акафист Чудотворцу. Мне уже яснее ясного, что Ника – это беда.

«Отче Николае…,– прошу со слезами,– отведи беду от сына».

Вернувшись из церкви Архангела Михаила, что рядом с домом Ники, сын снова выходит на связь. Кудряшка рядом с ним.

– Здравствуйте, Виктория Степановна.– Ника – воплощенная кротость. Голосок ангельский, как и личико.

– Здравствуй, Никуша. Как у вас дела?

– Плохо. Я ссорилась с Сережей.

– Да, я в курсе.

– Мы вместе ходили в церковь,– докладывает Никуша.

– И что сказал священник?

Вероника умолкает, предоставляя сыну право отвечать.

– Священник сказал, что это неважно, сколько мужчин было. Шесть или один. Грех он и есть грех. И сказал, что я пытаюсь пересмотреть отношения, поэтому ищу повод.

Я не могу обсуждать такие интимные подробности в принципе, а уж в присутствии Победительницы и подавно. Делаю усилие над собой.

– А ты сказал священнику, что Ника больна?

– Нет. Забыл,– отвечает сын.

Мне хочется закричать. Завыть. Но я снова молчу.

Из жалости, из соображений гуманизма, из этических соображений – Бог знает почему, но я ничего не могу сказать в присутствии Вероники.

Кстати, победительницей Ника не выглядит: крылышки поникли, глаза припухли. Не вызывает сомнений, что она плакала. Признание далось ей нелегко.

И снова я жалею Нику по-женски и по-матерински. И как грешница грешницу.

– Ника,– ласково говорю я,– не расстраивайся. Сергею нужно время все обдумать.

– Да!– Сын с благодарностью кивает мне в камеру.

– Почитайте вместе акафист Богородице Целительнице,– прошу я.

Нике предстоит разочарование: Сергей слушает свою маму, а не ее.

Дальнейшее я знаю со слов сына: Ника снова рыдает, отказывается читать акафист Целительнице.

– Тебе нужнее Бог, чем я!– выкрикивает она.

Снова слезы, снова катание по полу и звериный вой, от которого у сына кожа становится гусиной…

Гл.3

… Вопреки здравому смыслу следующий сеанс связи проходит снова из квартиры Победоносной.

Для меня это полная неожиданность – ведь мы условились, что сын возьмет тайм-аут.

Из-за плеча Сергея выглядывает кудрявая головка:

– Здравствуйте, Виктория Степановна!

– Здравствуй, Ника.

– Мам, Ника пригласила меня на дачу,– сообщает сын.– Хочет познакомить с родителями.

Не могу удержаться от замечания:

– Ваши отношения развиваются слишком стремительно!

Кудряшка воспринимает замечание как комплимент и весело хохочет.

Что-то мелькает у меня в голове. Смутная догадка о чем-то… В сознании вспыхивает предостережение: осторожно!

– Мне родители запретили привозить на дачу парней,– выкладывает Ника.– Папа сказал, что будет знакомиться только с моим женихом. Но я очень хочу на дачу, и уговорила родителей, чтобы они разрешили Сергею приехать.

Испытываю крайнюю степень смятения.

При девочке, которая сидит на антидепрессантах, сказать сыну «нет»?