В одном лице (ЛП)

Вечером в пятницу Полип решила дать отдых своим голосовым связкам. Эсмеральда была в восторге от того, что получила возможность сделать, как она говорила, «первый шаг» в Штаатсопер. Но к полипу Герды Мюле она относилась с пренебрежением. Еще в Кливленде Эсмеральда перенесла операцию на носовой пазухе — рискованная штука для будущей певицы. Когда Эсмеральда была подростком, ее пазухи были хронически забиты; иногда она задавалась вопросом, не операция ли повинна в ее упорном американском акценте. Эсмеральда не испытывала никакого сочувствия к Герде Мюле, которая подняла столько шума вокруг своего полипа.

Я научился пропускать мимо ушей шутки официантов и поваров о том, каково это — встречаться с сопрано. Все подкалывали меня, за исключением Карла — он никогда не дурачился.

— Наверное, иногда это громко, — сказал шеф-повар «Цуфаль» ко всеобщему смеху.

Конечно, я не стал рассказывать им, что Эсмеральда получает оргазм только при оральном сексе. По собственной оценке Эсмеральды, ее оргазмы были «довольно впечатляющими», но я был надежно защищен от звука. Бедра Эсмеральды зажимали мне уши; я действительно ничего не слышал.

— Господи, кажется, я только что взяла ми-бемоль — и держала! — сказала Эсмеральда после одного из своих продолжительных оргазмов, но уши у меня нагрелись и вспотели, а голова была так плотно зажата между ее бедер, что я ничего не услышал.

Не помню, какой была погода в Вене в эту ноябрьскую пятницу. Помню только, что когда мы с Эсмеральдой вышли из нашей маленькой квартирки на Швиндгассе, на ней был значок с предвыборной кампании Джей-Эф-Кея. Эсмеральда говорила, что он приносит ей удачу. Она очень гордилась тем, что была волонтером во время предвыборной компании Кеннеди в Огайо в 1960 году; Эсмеральда пришла в ярость, когда Огайо с небольшим отрывом проголосовал за Никсона.

Меня политика интересовала намного меньше, чем Эсмеральду. В 1963 году я думал, что слишком серьезно намереваюсь стать писателем, чтобы отвлекаться на политику; я сказал Эсмеральде что-то жутко пафосное на эту тему. Я заявил ей, что не собираюсь распыляться, — я сказал, что политика оставляет молодым людям запасной выход на случай, если их творческие планы провалятся, или еще какую-то подобную хренотень.

— Ты хочешь сказать, Билли, что из-за того, что я больше тебя вовлечена в политику, я не так стремлюсь стать сопрано, как ты стремишься стать писателем? — спросила меня Эсмеральда.

— Конечно, я не это имел в виду! — ответил я ей.

Что я должен был ей сказать, но не осмеливался, — так это то, что я бисексуален. Не литература удерживала меня от вмешательства в политику; просто в 1963 году мне с лихвой хватало моей двойственной сексуальности. Поверьте, когда вам двадцать один и ваша ориентация изменчива, вам поневоле приходится быть дипломатом.

В ту пятницу мне предстояло вскоре пожалеть, что я ляпнул Эсмеральде, будто, по моему мнению, она распыляется — или оставляет себе запасной выход, — потому что так увлекается политикой.

Во время первой смены в «Цуфаль» среди клиентов было больше американцев, чем ожидали мы с Карлом. Других иностранных туристов не оказалось — по крайней мере, англоговорящих, — но было несколько пожилых американских пар и стол с десятком акушеров и гинекологов (также поголовно американцев), которые сообщили мне, что приехали в Вену на конференцию по акушерству и гинекологии.

Я получил щедрые чаевые от врачей после того, как сообщил им, что они удачно выбрали оперу. Я объяснил им ту сцену в «Макбете» (в третьем акте), когда ведьмы вызывают призрак окровавленного младенца — как известно, он сообщает, что «никто из тех, кто женщиной рожден», не сможет повредить Макбету. (Конечно, Макбета обдурили. Макдуф, убивший Макбета, объявляет, что появился на свет в результате кесарева сечения.)

— Вероятно, это единственная опера, затрагивающая тему кесарева сечения, — сказал я акушерско-гинекологическому сборищу.

Карл рассказывал всем, что моя девушка сегодня поет леди Макбет, так что я был довольно популярен среди ужинающих в первую смену, и метрдотель сдержал свое обещание отпустить меня пораньше, чтобы я успел к первому акту. Но что-то было не так.

У меня возникло странное впечатление, что зрители никак не могут угомониться — в особенности неотесанные американцы. Одна пара, похоже, была на грани развода — женщина рыдала, и что бы ни говорил ее муж, не могла успокоиться. Думаю, многие из вас поняли, что это была за пятница — 22 ноября 1963 года. В 12:30 по центральноамериканскому времени в президента Кеннеди выстрелили в Далласе. В Вене было на семь часов больше, чем в Техасе, и «Макбет» — к моему удивлению — не начался вовремя. Эсмеральда говорила мне, что в Штаатсопер представления всегда начинают минута в минуту — но не этим вечером.