В одном лице

— Джи, — ответил тот парень, что звал ее тампоном и спринцовкой. Потом выяснилось, что он уже окончил академию, но остался играть в футбольной команде. В результате вывиха плеча или сломанной ключицы он пропустил конец футбольного сезона. Его не исключили из-за слова «педик», но дали испытательный срок. (Мы с Джи надеялись, что ее нос окажется сломанным, но наши надежды не оправдались.) Здоровяка выгнали из школы следующей весной за то, что он назвал «лесбухой» девушку, отказавшуюся переспать с ним.

Когда я согласился преподавать в Фейворит-Ривер, я поставил условием, что академия постарается обучать новичков, а тем более выпускников, либеральной культуре в своих стенах — разумеется, я имел в виду принятие сексуальных различий.

Но тогда, в столовой, в сентябре 2007-го, я не стал дальше просвещать этих футболистов.

Однако у Джи, моей новой протеже, нашлось что сказать парням, все еще сидевшим за столом.

— Я собираюсь стать девушкой, — храбро сказала она. — Однажды я стану Джорджией. Но пока я просто Джи, и вы можете увидеть меня в «Буре» в роли Калибана.

— Возможно, постановка будет в зимнем семестре, — предупредил я футболистов, хотя, разумеется, не ожидал, что кто-нибудь из них придет посмотреть. Мне просто пришло в голову, что на подготовку юных актеров потребуется время; все ученики, которым Ричард преподавал Шекспира, были первогодками. Я собирался открыть прослушивание для всей академии, но боялся, что больше всего пьесой заинтересуются новички (такие, как Джи).

— И вот еще что, — сказала моя протеже футболистам. Из носа у нее сочилась кровь, но я видел, что Джи только рада этому. — Мистер Эй — не старый гомосексуал — он старый бисексуал. Поняли?

Меня впечатлило, что все футболисты кивнули. Ну, разве что за исключением здоровяка на полу; тот просто лежал, не двигаясь. Жаль только, что мисс Фрост и тренер Хойт не видели меня. Не хотелось бы себя перехваливать, но все же у меня получился довольно неплохой нырок — мой единственный прием.

Глава 14. Учитель

Все это произошло три года назад, когда Джи только поступила в академию. Видели бы вы ее в начале последнего учебного года, осенью 2010-го — в свои семнадцать лет эта девушка была сногсшибательной. К выпускным экзаменам Джи исполнилось восемнадцать, и она окончила академию, как и планировала, летом 2011-го. Я просто хочу сказать: видели бы вы ее в тот год. Миссис Хедли и Ричард оказались правы. Джи была особенной.

В первом семестре 2010 года мы ставили «осеннего Шекспира», по выражению Ричарда. Премьера «Ромео и Джульетты» пришлась на краткий промежуток между Днем благодарения и рождественскими каникулами.

Как преподаватель могу сказать вам, что это ужасно неудачное время. Детям, увы, совсем не до театра: у них экзамены, им надо сдавать задания — и вдобавок на смену осенним видам спорта приходят зимние. Появляется много новых дел, но и старых не убавляется; все кашляют и все раздражены.

Последний раз Клуб драмы академии Фейворит-Ривер ставил «Ромео и Джульетту» зимой восемьдесят пятого, двадцать пять лет назад. Я помнил, как Ларри предложил взять на роль Джульетты мальчика. (Ларри считал, что Шекспир был бы в восторге.) Но Ричард спросил его: «Где я возьму парня, у которого достанет мужества сыграть Джульетту?». И даже Лоуренс Аптон не нашелся с ответом.

Теперь я знал мальчика, у которого мужества было достаточно. У меня была Джи, и — как девочка — она подходила практически идеально. Мужество, а вернее, мужские половые признаки у нее пока тоже были на месте. Она проходила всевозможные психологические обследования, посещала психолога и психотерапевта, — это было обязательным для молодых людей, серьезно настроенных изменить пол. Не уверен, что к тому моменту она уже удалила волосы на лице электролизом; возможно, Джи была еще маловата для этой процедуры, но точно не могу сказать. Однако я знал, что с разрешения родителей и врача Джи начала инъекции женских гормонов; если она будет по-прежнему уверена в своем выборе, ей предстоит принимать эти гормоны до конца жизни. (Я не сомневался, что Джи, будущая Джорджия Монтгомери, никогда не изменит своего решения.)

Что там сказала когда-то Элейн о Киттредже в роли Джульетты? Мы с ней согласились, что из этого ничего бы не вышло. «Джульетта ничего не стоит, если она не искренна», — сказала Элейн.

Более искренней Джульетты, чем моя, и представить было невозможно. Теперь у Джи появилась и грудь — маленькая, но очень симпатичная, — а волосы приобрели новый глянец. А как распушились ее ресницы! Кожа у Джи стала нежнее, и прыщи полностью прошли; бедра раздались, хотя вообще-то она сбросила вес за эти три года — бедра у нее были уже женственные, хоть еще и не округлые.

Что еще важнее, каждый в академии Фейворит-Ривер знал, кто такая (и что такое) Джи Монтгомери. Конечно, отдельные футболисты еще до конца не смирились с сексуальным многообразием, которое мы пытались поддерживать в школе. В любом обществе всегда найдется пара-тройка троглодитов.