В одном немецком городке

– Учтите, ему ведь ничего не стоило кого хочешь обвести вокруг пальца.– Корк сидел без пиджака на складной кровати и надевал уличные ботинки. Рукава рубашки были у него перехвачены выше локтя металлическими браслета ми, а рубашка была совсем как с рекламы в метро. Из коридора не доносилось ни звука.– Вот ведь что в нем поражало. Тихий, но пальца в рот не клади.

Застучал аппарат, и Корк укоризненно на него покосился.

– Без мыла влезет в душу,– продолжал он.– Это он умел. Было в нем какое-то обаяние. Мог наплести вам черт-те чего, и вы верили.

Тернер уложил все в бумажный пакет со штампом «Секретно» и припиской: «Вскрывать только в присутствии двух лиц, имеющих допуск».

– Это я прошу запечатать и переслать Ламли,– сказал он, и Корк написал расписку и отдал ему.

– Я хорошо помню, как увидел его впервые,– сказал Корк таким наигранно-веселым тоном, что Тернер невольно подумал: «Весело, как на похоронах».– Я был совсем зеленый тогда. Совсем щенок. И женат всего полгода. Если бы я не отшил его, я бы…

– Вы стали бы вкладывать свои денежки, следуя его советам. И одолжили бы ему шифровальный код – почитать на ночь в постели.– Сложив сумку пополам, Тернер стал застегивать пряжку.

– Нет, не шифровальный код, Джейнет. Он взял бы к себе в постель ее.– Корк ухмыльнулся.– Чертов греховодник! А вы бы никогда не подумали, что он такой. Ну ладно, пошли пообедаем.

Тернер в последний раз яростно щелкнул замком сумки.

– Де Лилл у себ?

– Сомневаюсь. Из Лондона пришла шифровка в полтора метра длиной. Значит, свистать всех наверх. Полный сбор дипломатов.– Он рассмеялся.– Им бы надо было пустить в ход старые черные флаги. Обработать депутатов. Провести встречи на всех уровнях. Все перевернуть, не оста вить камня на камне. А они идут на новый заем. Дивлюсь я, откуда немцы добывают иной раз средства. Знаете, что сказал мне однажды Лео? «Послушай, Билл, мы скоро одержим большую дипломатическую победу. Отправимся в бундестаг и предложим им заем в миллион фунтов стерлингов. Мы с тобой вдвоем, ты и я. Думаю, они все там попадают в обморок». И он, знаете ли, недалек был от истины, этот наш мудрый Лео.

Тернер набрал номер де Лилла, но там никто не взял трубки.

– Передайте ему, что я звонил, чтобы попрощаться,– сказал Тернер Корку и тут же передумал: – Впрочем, ладно, не стоит беспокоиться.

Он позвонил в транспортный отдел и справился о своем билете. Все в порядке, заверили его. Мистер Брэдфилд лично обращался к ним по этому поводу, и билет для Тернера лежит у дежурного. По-видимому, звонок Брэдфилда произвел там сильное впечатление. Корк взял со стула свой плащ.

– Дайте-ка телеграмму Ламли и сообщите, каким рейсом я прилетаю.

– Мне кажется, старший советник уже позаботился об этом,– сказал Корк, и щеки его слегка порозовели.

– Что ж. Благодарствую.– Тернер направился к двери, потом обернулся и окинул взглядом комнату, прощаясь с ней навсегда.– Надеюсь, с вашим первенцем у вас все будет в порядке. И ваши мечты осуществятся. И у всех остальных, надеюсь, тоже. Каждый, надеюсь, достигнет того, к чему стремится.

– Послушайте, смотрите вы на это легче: бывают положения, когда ничего поделать нельзя и приходится складывать оружие, верно? – сочувственно сказал Корк.

– Верно.

– Я хочу сказать, что не может все на свете проходить хорошо и гладко. В жизни так не бывает. Это все романтика. Для школьниц. А вы тоже вроде Лео – не можете успокоиться, оставить все как есть. Ну ладно, что вы делаете сегодня после обеда? В американском кино днем показывают какой-то недурной фильм. Нет, это вам не подойдет – там будет уйма детского визга.

– Что это значит: Лео не мог успокоиться? Что вы хотели этим сказать?

Корк слонялся по комнате, проверяя аппараты, выдвигая ящики письменных столов, просматривая подготовленные к уничтожению секретные бумаги.

– Не прощал. И не то чтобы мстил. Он как-то поссорился с Фредом Энгером. Фред был из административно го отдела. Говорят, это длилось пять лет, пока Фреда не отозвали.

– Из-за чего они поссорились?

– Да не из-за чего,– Корк подобрал с пола листок бумаги и начал читать.– Дело выеденного яйца не стоило. Фред спилил липу в саду у Лео – по его словам, это дерево могло обрушить его ограду. И так оно и случилось бы, Фред сказал мне. «Билл,– сказал он,– это дерево осенью все равно свалилось бы».

– Лео, как видно, тянуло к земле,– сказал Тернер.– Хотелось иметь свой клочок. Не нравилось вариться в общем котле.

– Сказать вам, что он сделал? Сплел венок из веток этой липы, принес его в посольство и прибил к двери кабилета Фреда. Здоровенными двухдюймовыми гвоздищами. Вроде как распял его на двери. Наши немцы думали, что Фред подохнет со смеху. Но только Лео было не до смеха. Он и не думал шутить. Он это всерьез. Он был вне себя от злости, понимаете. Но дипломаты этого не замечали. Он с ними был сама любезность, сама учтивость. И такой внимательный… Я не хочу сказать, что на самом деле он не был внимателен к людям. Я просто о том, что лучше было бы не подворачиваться Лео под горячую руку. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать.