В одном шаге от любви

– Знаешь, то, что меня увидят с девушкой в трусах и без лифчика, репутацию мне не испортит, а вот что подумают о тебе?

Катя не сразу поняла смысл этих слов.

– Я сейчас оденусь, – процедила она сквозь зубы, но Стас не торопился её отпускать.

– Не надевай… – его голос сорвался на шепот, – бельё.

Катя задергалась, и Стас опустил её, но только потому, что чуть не упал.

– Выйди, – попросила она, – не нужно ждать здесь.

Лютный прикусил нижнюю губу и кивнул. Когда за ним закрылась дверь, Катя тихо выругалась.

Ну вот, весь день ей теперь пресекать его домогательства.

Оделась она не по-праздничному и просто, естественно, вопреки желаниям Стаса, и нижнее бельё не забыла, надела даже бюстгальтер с поролоновыми подушечками, чтобы ничего не просвечивало.

Захватив пальто, она быстро спустилась вниз, где Лютный её ждал возле машины.

Он лишь усмехнулся, оценив её внешний вид, и кивнул на пассажирское сиденье, чтобы садилась.

– Надеюсь, ты не забыла о своём наказании?

– А ты разве не получил всё, что хотел?

– Поверь мне, я ещё ничего не получил из того, что хочу.

Катя нахмурилась, глядя на его улыбку. Ничего не получил? И вряд ли получит. Она не собиралась идти у него на поводу, и неважно, кем он её считает: женой или кем-то ещё. Тем не менее Катя отчетливо понимала, что уже едет в его машине, хотя и уговаривала себя, что это только для того, чтобы не оказаться на улице в трусах. Рано или поздно это всё закончится, а она должна остаться самой собой.

Лютный вновь привез ее в мастерскую.

– Только попробуй меня лапать, – предупредила Катя.

Стас пожал плечами, мол, ничего не обещает. Ну и, собственно, что она могла сделать, случись такое? В конце концов, скажут, сама к нему пришла.

В мастерской было всё так же пыльно, но уже, кажется, обжито. На низком столике возле дивана стояла еда из доставки, да и постельное, хаотично сложенное на крае, говорило о том, что Стас и ночевал тут.

– Откроешь плечи.

Снова не просьба, а требование. Кофта у Кати была из тонкого зелёного трикотажа, она вполне могла себе позволить растянуть ворот и слегка приспустить его. Волосы были собраны в небрежный пучок, так что вроде ничего провокационного. Кроме его укусов-засосов. Но она их мазала гелем, и они уже уродливо пожелтели.

Стас придвинулся к ней, и её колени вновь касались его бедер с внутренней стороны. Долгий взгляд он задержал на своих метках, едва заметно приподняв уголок губ.

Катя раздраженно провела рукой по шее.

– Тебе знакомо понятие личного пространства?

Стас вооружился листком бумаги и карандашом.

– Между нами?

– Да, – Катя сглотнула, – оно должно быть у всех.

– Ага, – как будто не услышал её Стас.

Он смотрел на неё, потом чиркал на листке и снова смотрел. Столь пристальное внимание заставляло чувствовать неудобство. Вроде прыщей не было, да и пушистыми усиками она не страдала, но всё равно ощущения были странные.

Казалось, Стас полностью поглощен процессом. Он пробовал карандаши разных диаметров, некоторые закладывал себе за ухо и становился действительно похож на художника.

– Стас, а ты был влюблён?

Катя не знала, зачем спросила. Подумала, а выдала вслух.

– Подобным недугом страдали все, – Стас улыбнулся, – и я не исключение.

– И кого ты любил?

Он отложил альбомный лист, специально перевернув его, чтобы она не увидела набросок.

– Боюсь, ревновать тебе не придётся, потому что по-настоящему я люблю только тебя.

Катя шумно выдохнула.

– Не сейчас… в школе… Ты любил кого-нибудь в школе?

– Любил, – без запинки признался Стас.

– И…

– Что «и»?

– Ну, у вас были отношения?

Лютный хохотнул и глубоко вздохнул.

– Ты этот допрос устраиваешь, чтобы знать на будущее мои больные точки?

Катя отрицательно мотнула головой, а Стас прищурился, словно мог разглядеть нужный ему ответ.

– У меня не было никаких отношений в школе, – ответил он.

И Катя поняла свою ошибку. У них и правда не было никаких отношений. А любовь скорее существовала с приставкой «не».

– Тогда был ли тот, кого ты сильно ненавидел?

– Проще сказать, кого не ненавидел, – уклончиво ответил Стас.

Катю это не устраивало. У Лютного будто память избирательно только на неё отшибло. Он столько её рисовал, неужели не видел разницы?

– Дай посмотреть, – она протянула руку, чтобы взять листок.

Но Стас отодвинул его ещё дальше.

– Потом, это просто набросок.

Но Кате хотелось увидеть. Мало ли, вдруг там не ее лицо, и тогда Лютному нужны не разговоры и воспоминания, а тяжелые препараты.

Катя сделал резкий выпад, совсем не обратив внимания, как упала на Стаса. Схватила не слишком охраняемый листок и развернула к себе.

Это была она.

Может, слишком приукрашена, или у неё на самом деле такие большие глаза и длинная шея. Набросок был черновой и немного грязный, но столь анатомически правильные и художественные линии она видела только в галереях.

Значит, Лютный видит её. Её, а не жену.

– Нравится?

И в это мгновение Катя поняла, что стоит между его ног, а Стас держит ладони на её бёдрах.

Она отпрянула, продолжая держать набросок в руках. Отступила на шаг, а Стас так и остался сидеть на стуле. Да и правильно, куда она от него тут денется.

Катя посмотрела на его лицо.