В одну реку. Часть 4. Война

Вначале зазвенела ложечка в кофейной чашке одного из офицеров-аналитиков, затем количество «отбойных молотков» стало расти, стали различимы отдельные, более сильные удары, от которых несильно подпрыгивала мебель и предметы на столах, а затем тяжкий удар потряс бункер до основания. Если бы в бункере находился Сергей, он бы сразу понял, что вибрация была вызвана массовым падением кинетических гиперзвуковых снарядов массой не более двадцати килограммов, а вот последний удар вызван гранитной болванкой побольше, около пяти тысяч тонн. Люди были подброшены сильным толчком и попадали с кресел. Все предметы и бумаги со столов были сброшены на пол. Основное освещение погасло и включилось аварийное.

– Подземный ядерный взрыв, ориентировочная мощность 33 килотонны, двадцать миль западнее, – объявил компьютер женским голосом по громкой связи.

– Это был Лондон, – произнёс лежащий на полу Эндрю Паркер каким-то бесцветным голосом.

Борис Джонсон попытался встать на ноги, но новый, более близкий, удар не позволил ему это сделать. Падая, он случайно расцепил пальцы и проснулся опять в своей комнате в Городе Звёзд на орбите Юпитера.

Было темно и прохладно. Еле светились потолочные панели и плинтуса. По-видимому, это было аварийное освещение. «Окно-экран» не показывало ничего, кроме падающего «снега» на чёрном фоне. Интернет не работал. Борис пинками выгнал из-под кресла таблетку «пылесоса», но тот почему-то перестал понимать голосовые команды. Что произошло на Земле, и чем закончился ядерный конфликт – спросить было не у кого. Завтрак готовить придётся тоже самому, если найдётся из чего! На кухне свет тоже еле теплился, но вода из крана лилась, правда только холодная. Борис выместил своё раздражение на бесполезной железяке, пинком опять загнав её под кресло. При этом он больно ударил о ножку кресла мизинец правой ноги и тот сильно болел, а под ногтем наливалась темным цветом гематома. В ярости Борис зашипел и хотел ещё раз пнуть проклятую железку, но вовремя одумался и решил вначале сменить домашние тапочки на армейские ботинки, а уж потом как следует расквитаться с противным «пылесосом». За то время, которое потребовалось на поиск носков и ботинок, а потом на их шнуровку, он уже остыл и решил, что расквитается с вражеской машинкой в следующий раз, тем более что мизинец продолжал болеть.

Джонсон выглянул в коридор и почувствовал, что там ещё холоднее и темнее, чем в комнате. Надо было идти к соратникам, может быть, кто-нибудь знает, что произошло или происходит на Земле? Закутавшись в одеяло, Борис вышел из своей «квартиры», однако, сделав пару шагов, вернулся назад и взял с собой фонарик, а потом, подумав, и пистолет. Неожиданно пришедшая мысль о миллиардах тонн льда, окружающих их такой небольшой воздушный пузырёк, называемый Городом Звёзд, заставила его зябко передёрнуть плечами.

Вместо привычного голубого сияния потолка, коридор теперь освещался только тускло-багровым светом, идущим от плинтусов. При «нижнем» освещении черты лиц редких прохожих кардинально менялись, так как тени теперь падали не вниз, а вверх. В дополнение к этому эффекту люди горбились под ворохом самой разнообразной одежды и одеял в тщетной попытке согреться, и походили то ли на призраков, то ли на обитателей ада, куда сами же себя и ввергли. В багровой полутьме со всех сторон слышалось шарканье чьих-то шагов, да откуда-то всё громче доносился звук, похожий то ли на стон, то ли на вой.

Когда Борис проходил мимо квартиры Терезы Мэй, он услышал из-за двери приглушенное рыдание несгибаемого премьер-министра. Он не стал останавливаться и прошёл на кольцевую террасу центрального зала. Здесь вой и рыдания неслись уже со всех сторон. Обитатели города стояли на краях террас и смотрели вверх. Борис скинул с головы одеяло, мешавшее смотреть, запрокинул голову, и поднял глаза к потолку.

Привычного Юпитера над головой не было. Вместо него в центре купола висела планета, вся покрытая грязно-серыми облаками, сквозь которые сверкали ослепительные вспышки ядерных взрывов. Это было всё, что осталось от некогда голубой и зелёной родины человечества. Теперь это было гигантское кладбище.

Чей-то женский голос выкрикнул в отчаянии:

– Господи! За что же ты нас так?

Невероятно низкий и глубокий голос, казалось, идущий со всех сторон, печально ответил:

– А ВЫ РАЗВЕ НЕ ЭТОГО ХОТЕЛИ?

– Нет! Нет! Прости нас, неразумных! Мы всё поняли! Верни всё назад, как было!

Этот голос принадлежал Терезе Мэй.

– Я МОГ БЫ ВЕРНУТЬ ВСЁ ОБРАТНО, НО ВЕДЬ ВЫ ОПЯТЬ ВСЁ ИСПОРТИТЕ!

– Нет! Нет! Господи, прости нас! – люди на верандах стали опускаться на колени, вначале поодиночке, а потом все сразу, так что через несколько минут все пространство на кольцевых балконах и, частично, в лучевых коридорах во всех Звёздах оказалось заполнено распростёртыми ниц истово молящимися людьми.