В огне

Ольге показалось, что мир просто растворился в её горе, в щемящей боли внутри сердца. Видеть их там — мука, представлять, что они делают в комнате — нескончаемый кошмар. Не так все, неправильно. Она должна быть с Сирилом в комнате, на её руке должен засверкать магический браслет. Её он должен целовать и ласкать. Неужели восемь лет ничего не значили? Восемь лет его любви, находящейся на одном уровне с обожанием и почитанием. Неужели все это могла разрушить одна ночь по приказу? Почему? Почему? Почему? Ольга впивалась зубами в подушку, пытаясь сдержать крик, который так хотел покинуть её горло и ворваться в ночь, извещая о её горе каждого. Она заламывала руки, которые так хотели оторвать Кору от Ри, вмешаться… сорвать… разорвать их объединение. Но она не могла этого сделать… Всезнающий! Как же жжет в груди. Слезы не иссякают, заливая щеки соленой влагой.

Она видела боль… она знала боль… она жила с ней четыреста лет и в тоже время она не представляла, что может болеть ещё сильнее, что каждое движение мысли может причинять страдания. Нет больше сил… Надоело… Для чего все это? Зачем?!!

Ольга дрожащими руками схватила серебряный ритуальный кинжал, который тайком унесла с алтаря. Он до сих пор украшен их кровью. И скоро к этим бордовым краям присоединится и её кровь. Зальет все лезвия, крича миру о её боли. Она уже поднесла лезвие к голубым венам на запястьях, но грохотом распахнулась дверь, и кинжал выпал из её вздрогнувшей руки и зазвенел, ударяясь о камни.

— Бездна… — буркнул Вилор, облокачиваясь о косяк двери. — И здесь занято… Дорогуша, ты не против, если я тут прилягу? А то… — он громко икнул, — какое-то массовое помешательство. Всем срочно нужно… э-э-э… — он опять икнул и покачнулся.

Ольга впала в какой-то ступор и не отвечала, молча наблюдая, как он, отклоняясь в стороны со значительной амплитудой, расплескивая вино из бутылки, подошел к кровати, на которой она сидела, и упал рядом, задев ногой ритуальный кинжал. Оружие со звоном выкатилось на середину комнаты, Вилор проследил за ним мутным взглядом. Ольга зачем-то бросилась к кинжалу и подняла его, и опять вернулась на кровать.

— Сводишь счеты с жизней? — он пьяно хохотнул. — Лучше с крыши замка… вниз, — зевнул. — Эффективней… И никому нервы… ик… трепать не будешь… Умри от несчастной любви… и пусть тот… целитель мучается от осознания твоей жертвы…

Он рассмеялся. Ольге захотелось его ударить чем-нибудь тяжелым по голове. Но идея покончить с жизнью уже не казалась такой привлекательной.

— Вина? — усмехаясь, Вилор протянул ей бутылку.

Онемевшими пальцами Ольга взяла у него бутылку и сделала пару глотков. Вилор с улыбкой, больше похожей на пьяную гримасу, похлопал её по руке.

— Лучше нашла бы себе… другого. Э-э-э помогает.

— У тебя забыла спросить, — огрызнулась Ольга.

Вилор, казалось, её и не услышал. Ольга жадно глотала вино, пытаясь забыться в алкоголе. Ослабленный постоянным недосыпанием и бессонницей организм, быстро впитывал винный дурман, погружая мозг в пьяное блаженство.

— Сирил самый лучший, — зачем-то буркнула она.

Язык уже немного заплетался.

— Ба! — хмыкнул Вилор. — Лучший!..

Он пьяно рассмеялся. Ольга зло толкнула его в плечо.

— Э-э-э… Я таких заявлений, ик, тыщу раз слышал… И иногда от одних и тех же… о разных… Любовь ваша улетучивается, как только вы в любовника получше находите…

— Неправда! — уязвлено бросила Ольга, и допила вино.

— Ой-ой… Неправда, — перекривил он. — Доказать?!