В огне аргентинского танго

– Это что, ссылка? – усмехнулся Глеб.

– Нет, но мозги тебе на место поставит и ответственностью, и российской действительностью, – пообещал Иван Константинович и объяснил: – Там умер главный инженер, его должность занял заместитель, а специалиста на место зама ну негде взять, все при деле. Пойдешь ты. Давай осваивай производство.

Мудрый человек знал, что говорил. Русская действительность расхолаживаться не давала и к ностальгическим воспоминаниям о жарких странах и не менее жарких женщинах прикладывала свой, не менее жаркий пролетарский ответ в виде кукиша, сдобренного родным матом. Хотя работа была очень интересная.

На этом заводе он отработал год и действительно понял, что такое настоящее серьезное производство, каковы его реалии и сложности. А через год его дядька родной отослал…

Далеко, скажем так. Далеко, да не просто.

– Вот что, Глеб, – сразу задал Иван Константинович серьезный тон разговору, когда вызванный в министерство племянник пришел в его кабинет. – Посовещались мы тут и решили поставить тебя на очень серьезную должность, невзирая на твой младенческий возраст. Я за тебя перед министром поручился, расхваливал, что и талантливый сверх меры молодой человек, и ответственный. А он знаешь кому докладывал…?

– Э-э-э, – протянул Протасов, не очень понимая, о чем идет речь.

– Вот именно, – кивнул Иван Константинович и продолжил: – Назначение твое подписано, и предупреждаю: это очень большая ответственность и должность. Но президент сказал, надо давать дорогу молодым и делать ставку на новые кадры. Вот мы и даем, и делаем.

– Да куда направили-то, – не выдержал этого затянувшегося вступления Глеб.

Дядька, посмотрев на него строго и внимательно, вздохнул и произнес название одного из крупнейших заводов страны, государственной значимости.

– Так что поедешь во Владивосток, – вздохнул еще раз тяжко Иван Константинович.

– Ни фига себе! – совершенно обалдел Глеб и принялся возмущаться: – Да я же про это производство ни черта не знаю! Совершенно не в теме! Там такие монстры работают, а я пацан двадцати шести лет! Это ж уровень государственности хрен знает какой!

– Что, – перебил его дядька, глядя в прищур: – Слабо? Неинтересно?

– Интересно, – перевел дыхание, подумал пару мгновений и признался Протасов. – Еще как интересно! Ну а насчет слабо, а если не справлюсь?

– Не справишься, головы тебе не сносить, – разъяснил Иван Константинович и совсем другим тоном добавил: – Так что придется тебе справляться, Глеб, чтоб и самому этот полезный орган не потерять, и мою седую голову не подставить. И если ты думаешь, что я тебе тут по-родственному протежирую, то сильно ошибаешься. Я способности твои трезво оцениваю и знаю, на что ты способен, и какие еще в тебе таланты есть, – например, дар руководителя и организатора, – которые пока до конца не раскрылись. Желающих на это место не так уж много, как казалось бы, хоть и зарплата, сам понимаешь, весьма достойная, и перспективы, и авторитет, без сомнения, но ответственность запредельная, и талант инженерный нужен. Ладно, все. Оформляй документы и езжай. Звони постоянно, докладывай, советуйся, спрашивай в любое время – помогу.

Охо-хо! С тяжелой руки министерства и дядьки родного огреб Глеб Максимович Протасов такой беспросветный каторжный труд, безумную ответственность и головняк на долгие годы, который и представить себе не мог в самой страшной фантазии!

Поначалу его пытались шпынять и строить под себя все кому не лень – и директор завода, и его замы разных направлений, и крупные акционеры. Даже мастера цехов пытались дурить, проверять на «вшивость» и манипулировать, как мальчишкой, – в сущности, которым он тогда и был. Мыслимое ли дело в двадцать шесть лет стать главным инженером огромного завода?

Посмотрел Протасов на все эти дела, вник в свои обязанности, права, ответственности и производственные необходимости и стал спокойно, но твердо и настойчиво давать отпор и утверждать свой серьезный авторитет.

И у него получилось! Пусть не сразу, были и сложности, и естественные трудности, но постепенно он добился абсолютного признания своего авторитета у подчиненных, и уважения начальства, и самое важное – его приняли, признали и стали уважать рабочие завода, а это была, пожалуй, главная победа.

Ничего. Втянулся и уже через годик начал получать кайф от своей работы, от общения с заказчиками, с коллективом, оценил по достоинству и проникся глубоким уважением к директору, настоящему мужику и личности государственного масштаба. Впрочем, Протасов понимал, что и сам становится где-то личностью такого уровня.

А то! Огромная квартира в центре города – пусть и казенная, но сам факт! Определенное влияние не только на внутризаводском уровне, но и на всех остальных – городском, областном, краевом, государственном в какой-то степени. Например, не подпишет он сдачу заказа по техническим каким-либо причинам – это, между прочим, неприятности межгосударственного уровня, ибо заказчики у них непростые, а «импортные» в том числе. И, бывало, не подписывал.