В огне государственного катаклизма

Капитан 1 ранга Гадд поднялся на мостик. Он пытался объяснить матросам, что идет война, что четыре года офицеры и команда «Андрея Первозванного» жили единым коллективом и что офицеры никак не заслужили к себе подобного отношения. «Изменники! — ревела толпа. — Немецкие шпионы!» Раздались крики, призывающие к расправе над командиром. Один из кронштадтцев вскинул винтовку. Его обезоружили матросы линкора. Поднялся гвалт голосов. «Не трожьте нашего командира! На штыки его! Смерть дракону! Не дадим командира!»[12] Наконец депутаты от экипажа объявили свое решение: все офицеры объявляются арестованными, они должны сдать оружие и содержаться в кают-компании под караулом. Специальный комитет будет их судить. Мичмана Воробьева разрешено отправить в госпиталь.[13]

Суд экипажа линкора «Андрей Первозванный» заседал с быстротой и лихостью будущих советских трибуналов. После сдачи офицеров был выведен из кают-компании штурман линкора Ланге, хором обвиненный в том, что является агентом охранки. Несчастный офицер не успел сказать и слова в свое оправдание, как был поднят на штыки и выброшен за борт на лед. Через сорок минут командиру линкора принесли список из пяти офицеров, приговоренных к расстрелу. Был продуман и ритуал. Казнь должна была проходить на юте в присутствии врача. Капитан 1 ранга Гадд пытался спасти своих офицеров. Он доказывал матросам, что никого нельзя казнить без решения правительственных органов, хотя сам имел весьма смутное представление о нынешнем русском правительстве. Матросы согласились отсрочить казнь. Наконец, на «Андрея Первозванного» прибыл некто Родичев — представитель Временного правительства. Он обратился к экипажу линкора с длинной речью, поздравив матросов с тем, что они отныне свободные граждане свободной страны. Он заверил экипаж, что если указанные офицеры действительно являются «немецкими шпионами, агентами охранки и монархистами», то понесут наказание. Ему удалось увести приговоренных к смерти офицеров с собой. Дальнейшая их судьба неизвестна. Все это творилось в разгар войны. Штаб флота на «Кречете» был разгромлен, командующий флотом убит, документация штаба похищена. Были убиты руководящие офицеры штаба 1-й дивизии линкоров, а командир дивизии вице-адмирал Бахирев — арестован, был убит командующий 2-й дивизией линкоров контр-адмирал Небольсин, державший флаг на «Императоре Павле I». Все штабы были разгромлены: секретные оперативные документы, кальки минных постановок, планы центральной минно-артиллерийской позиции — все стало через «революционных» матросов достоянием противника.

На «Андрее Первозванном», как и на других кораблях флота, падала дисциплина и боеспособность. Начались случаи дезертирства. Затерроризированные офицеры не могли толком выполнять свои обязанности, постоянно подогреваясь в измене (кому?) и рискуя жизнью ежеминутно. Слабое Временное правительство ничего не могло сделать с моментально распустившейся матросской вольницей, в поведении которой ясно просматривалось одно — нежелание воевать. Демагогически спекулируя на лозунге «Долой войну!», большевистские агитаторы легко настраивали матросов против Временного правительства, которое, желая сохранить честь России, продолжало выполнять союзнические обязательства перед Антантой.

На «Андрее Первозванном», как и на других кораблях, стоящих в Гельсингфорсе, шумели митинги. Принимались и отменялись резолюции, избирались и переизбирались командующие всех рангов, ругалось впервые за тысячу лет правительство (разрешили!) и ругалось так, как никогда никакое. И это первое и последнее русское правительство, предоставившее народу все мыслимые политические и гражданские свободы! Да еще в условиях военного времени. Многое еще можно было сказать по этому поводу, но, к сожалению, мы не пишем политическую историю России, а пишем историю линейного корабля «Андрей Первозванный». Характерно, что линкор не был переименован. Видимо, уважение матросов к первому ученику Христа было сильнее революционных идей...

Пока в Гельсингфорсе шумели митинги и съезды, обвиняющие офицеров в том, что они теперь не только «немецкие шпионы, агенты охранки и монархисты», но еще и «корниловцы» и «кадеты», противник в обход центральной минной позиции ворвался в Рижский залив и за неделю выбил оттуда Русский Флот, открывая дорогу на Петроград. В дни Моонзундского сражения экипажи стоявших в Гельсингфорсе линкоров, в том числе и «Андрея Первозванного», приняли патетическую резолюцию, обращенную к силам обороны Рижского залива и заканчивающуюся гарантией, что «мы в любую минуту придем на помощь». Русский Флот был выбит из Рижского залива, а на линкорах даже не развели пары...

Еще в дни так называемой «корниловщины» «Андрей Первозванный» отправил роту матросов в Петроград. Эта рота участвовала в разграблении Зимнего дворца при захвате власти большевиками в октябре 1917 года.[14]