В огне повенчанные. Рассказы

— После меня вам придется иметь дело с кадровиками. Больше батареи или стрелковой роты штабисты вам не дадут. А вы, как вот тут мы отметили, — майор постучал карандашом по блокноту, где записал данные о Казаринове, — владеете немецким языком, Начальник разведотдела армии просил подобрать ему толковых офицеров, знающих немецкий.

— Уж не в переводчики ли вы меня сватаете? — Только теперь Григорий по-настоящему рассмотрел большие и печальные глаза майора, цвет которых трудно определить сразу: не то они серые, не то зеленые с налетом притушенной голубизны.

— В разведчики хочу сосватать вас. Последние три ночи наши ребята или приходят с пустыми руками, или совсем не возвращаются. Начальник штаба приказал подобрать в разведку людей, знающих немецкий. Силой, в лобовую, не получается. Придется идти на хитрость.

— Это что — предложение или… — Григорий не закончил фразу. За окном, сотрясая воздух, один за другим, в разных местах, но недалеко от военкомата, разорвались четыре тяжелых снаряда. Или только сделав вид, что к артобстрелам и бомбежкам он уже привык, или и в самом деле уверовал, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, но на разрывы снарядов майор не среагировал.

— Не предложение и не приказ, а доверие. Почетное доверие. Только что перед вами у меня был молоденький лейтенант с белокурыми кудряшками. Просился в разведроту. Тоже знает немецкий. Клялся и божился, что после вяземского котла ненавидит немцев так, что готов душить их голыми руками. А когда дело дошло до этой вот книжицы, — майор аккуратно завернул партбилет Казаринова в пергаментную бумагу и вместе с удостоверением протянул его лейтенанту, — то оказалось, что свою кандидатскую карточку лейтенант зарыл у старой часовни в деревне Паршино, в девяти километрах западнее Вязьмы. — Майор закурил и пододвинул пачку «Беломора» Казаринову. — Когда у нас в разговоре произошла заминка и лейтенант стал объяснять, что зарыл партдокумент из тактических соображений, чтобы в случае его гибели билет не попал в руки врага, я задал ему два щекотливых вопроса. Вместо ответа он чуть ли не закатил мне истерику. Сказал, что ямку для партбилета он копал не в кабинете вроде моего, а под бомбежкой, когда вдали показались немецкие танки, и копал он эту ямку не моим выхоленным ногтем, а штыком солдатской винтовки.

— И что же вы? — спросил Казаринов.

— Что я?.. Пусть объясняется в политотделе, а там ребята — на семи сидели, восьмерых вывели.

Казаринов вспомнил лицо молоденького лейтенанта, который был в кабинете майора перед ним. Из кабинета он не просто вышел, а вылетел. На вопрос Казаринова: «О чем там спрашивают?» — только махнул рукой и словно ошпаренный выскочил на улицу.

— Ну как, лады? — На глазах у Григория майор острым морским кортиком срезал ноготь на правом мизинце. — Целый месяц растил в госпитале. Даже жалко. А людей, как вижу, раздражает.

— У меня просьба, товарищ майор. Со мной из окружения вышли три солдата. За них я могу поручиться.

С этими ребятами можно идти за «языком» хоть в преисподнюю.

— Их фамилии?

Казаринов назвал фамилии Иванникова, Богрова и Вакуленко.

Майор записал фамилии и пообещал передать просьбу Казаринова начальнику разведотдела штаба.

Неожиданно в коридоре послышался пронзительный женский крик:

— Пустите!.. Пустите!.. Там умирают трое наших. Тяжело ранены!.. Нужна санитарная машина!.. Они истекают кровью…

Женщина вне очереди прорвалась к майору, в ожидании приема к которому томилось около двух десятков офицеров, вышедших из окружения и потерявших связь со своими частями.

— Товарищ командир!.. Наши люди попали под бомбежку! Три наших «калибровца» тяжело ранены… Перевязку им сделали, а в госпиталь не везут!.. Они же погибнут!.. Иванов ранен в живот… — Пересохшие губы на пепельно-сером лице женщины слипались, голос ее дрожал, на сером ватнике, вымазанном желтой глиной, темнели бурые пятна крови. На огромные кирзовые сапоги, в которые была обута женщина, налипли ошметки глины.

Майор позвонил в медсанбат и попросил срочно подослать к военкомату машину с санитарами.

Когда женщина ушла, майор доверительно сообщил Казаринову, что на можайском направлении из резерва Ставки формируется новая армия и что дивизия и корпуса этой армии идут из Сибири, с Урала, из Москвы…

— Есть основания полагать, что основной удар группы армий «Центр» будет нанесен на Можайском рубеже обороны. К Можайску подтягивается пока одна дивизия. По всей вероятности, вам придется воевать в ней.

— Что это за дивизия?

— Тридцать вторая Краснознаменная Дальневосточная, под командованием полковника Полосухина. Первые эшелоны дивизии уже начали выгружаться и походным порядком идут к Можайскому рубежу обороны. Головной эшелон со штабом дивизии уже выгрузился в Можайске.

— Какое назначение я могу получить в этой дивизии? — спросил Григорий.