В огне повенчанные. Рассказы

— Александр Сергеевич?! Приветствует вас старик Казаринов, в ополчение не взятый, друзьями по нашей постоянной комиссии забытый. Что, что?.. Здоровье? Под медленный уклон, Александр Сергеевич. Да, да, да… Но до конца войны, до матушки-победы, думаю добежать галопом, а уж потом побредем, как обозные лошади. — С минуту Казаринов слушал Щербакова, время от времени кивал головой, лицом выражая то удивление, то возмущение. Потом продолжил — Дорогой Александр Сергеевич, наш разговор я начну без банальных «как живете?» и «как самочувствие?». Есть в Московском военном округе один храбрейший из храбрых летчиков, по званию — генерал, по фамилии — Сбоев Владимир Николаевич. О нем когда-то писали газеты… Как — вы его тоже знаете? Ну и прекрасно!.. Тогда мне легче будет с вами разговаривать. Его сегодня обидел Окоемов, начальник управления НКВД. Летчики генерала Сбоева сегодня совершили подвиг. Они первыми донесли Генеральному штабу и лично Сталину, что к Юхнову подошли немецкие танки. Разведку они вели под огнем зенитной артиллерии врага, самолеты вернулись с пробоинами, два летчика ранены. И за все эти доблести Окоемов пообещал генералу Сбоеву, если будет необходимость, заняться им по линии своего управления. Я только что узнал об этом и потерял покой… Что? Вы хорошо знаете этого генерала? Давно вы его знаете? О!.. А я этого молодого человека знаю столько, сколько он живет на свете. Верхом на себе катал, когда он был крошечным.

Сбоев замер и не сводил глаз с Казаринова. И снова сердце… Почему оно после шестого удара пропускает седьмой и делает упругий толчок?.. То, что разговор идет хороший, Сбоев понял с самого начала, но о чем говорит сейчас Щербаков Казаринову — не догадывался: уж очень резко менялось выражение лица старика. Оно то озарялось улыбкой, то вдруг мрачнело.

— Так что ему передать? Он будет у меня завтра. Спасибо!.. Спасибо, дорогой Александр Сергеевич. За генерала Сбоева я ручаюсь головой. Это честнейший коммунист и храбрейший воин. Вы должны знать о нем по хасанским событиям. Он уже там показал себя!.. Я рад… Рад, что вы о нем такого же мнения. Еще раз спасибо. При случае рад буду доказать, что заслужил ваше доверие, Александр Сергеевич. А Михаилу Ивановичу от меня — стариковский привет. Что?.. Шутник?.. А что мне остается делать, когда не берете на войну? Только и остается что шутить. Будьте здоровы, Александр Сергеевич.

Телефонную трубку Казаринов положил на рычажки осторожно, словно этим движением хотел подчеркнуть высшую степень уважения к человеку, с которым только что разговаривал.

— Ну как?.. Слышал? — Казаринов встал, распрямился и по-молодому повел плечами. — Ну вот, а ты говорил, что не пробиться…

— У меня аж дух захватило, когда вы разговаривали. Что он сказал, Дмитрий Александрович?

Казаринов подошел вплотную к Сбоеву, крепко стиснул руками его плечи и долго смотрел ему в глаза.

— Секретарь ЦК знает тебя с положительной стороны. Он сказал мне… — Казаринов поморщился и вздохнул. — Он сказал мне нерадостную весть. Два часа назад средствами наземной разведки установили: вчера, ровно в пятнадцать тридцать по московскому времени в Юхнов вошла огромная колонна немецких танков. Эти сведения поступили непосредственно в Генштаб и в Ставку. — Казаринов прошелся по ковровой дорожке и, заметно волнуясь, подошел к журнальному столику, налил в принесенные Фросей хрустальные рюмки армянского коньяку. — Юхнов… Юхнов… Это же рукой подать!.. Враг рядом!.. Что же это происходит? Тут есть отчего заболеть сердцу… У Сталина оно тоже не каменное. — Некоторое время сидели молча. Потом Казаринов, вспомнив то, что хотел сказать, но еще не сказал, устало проговорил: — А еще знаешь, что сказал Александр Сергеевич?

— Что?

— Щербаков сказал, что твое представление к награде летчиков-разведчиков уже пошло на подпись к Михаилу Ивановичу Калинину. — И тут же, словно спохватившись, что не сказал что-то еще очень важное, неподвижно замер с рюмкой в руке. — Да, чуть не забыл. Оказывается, мой звонок к нему насчет тебя — не первый. Звонил по этому же вопросу член Военного совета Тареев и тоже дал тебе блестящую характеристику. Даже поручился за тебя. А полчаса назад из Тулы звонил командующий округом генерал Артемьев. Так что, видишь, голубчик, какая непробиваемая броня на твоей груди? А сейчас — давай по махонькой и… — Казаринов, посмотрел на часы и чокнулся со Сбоевым. — За твое здоровье, генерал! За нашу победу в этой большой и трудной войне!..

Печальным боем часы пробили два раза.

Уже в коридоре, прощаясь, Казаринов спросил:

— Как работают у вас приборы с инфракрасными лучами? Помог вам академик Силантьев?

— Очень помог. Академика Силантьева мы занесли в Золотую книгу почетных авиаторов Военно-Воздушных Сил. В наших авиамастерских сделали забавный сувенир к его семидесятилетию. Когда его вручали академику, он даже растрогался.

— Силантьев — порт-артуровский матрос, — сказал Казаринов, помогая Сбоеву надеть шинель. — Не забудь мою просьбу — поискать Григория.

— Сделаю все, что в моих силах.