В огне рождается сталь

— Ну как же, ведь никакой фокусник не сможет превратить камень в жидкость, — снова рассмеялся Цинь Дэ-гуй.

— Не смейся, пожалуйста! — возразила Сунь Юй-фэнь тоном, каким обычно произносят речи на собраниях. — Разве можно сравнивать работу с балаганом? Ведь работа не рассчитана на то, чтобы вызывать смех.

Сама Сунь Юй-фэнь относилась к работе очень серьезно. Сейчас она трудилась на сборке реле. После сборки каждое реле надо было проверить на испытательном стенде. Однако в цехе таких стендов было очень мало, а реле монтировалось много, и если их проверять одно за другим, то можно было не выполнить месячную программу. И вот Сунь Юй-фэнь вместе с Вэнь Юй-лань, работницей той же бригады, решили подключать к стенду одновременно по два реле. Раньше это никогда не делалось, и девушки очень беспокоились за успех своего нововведения. Однако все прошло благополучно, хотя они и натерпелись страха.

— Ты не поняла! — ответил Цинь Дэ-гуй. — Человеку вредно бездельничать. Раз есть силы, то надо работать. И если в работе тебе сопутствует удача, то это куда приятнее любого развлечения.

Ответ пришелся ей по душе, но она не удержалась от насмешки.

— Ты не совсем прав. Вот ты сейчас несешь узел, тебе это приятно или лучше было бы идти с пустыми руками?

У Цинь Дэ-гуя своих вещей почти не было, и он, естественно, нес ее узелок.

— Конечно, приятно! Да я готов его пронести не только десять, а все сто ли!

Раньше, года три тому назад, Сунь Юй-фэнь обязательно съязвила бы еще раз и ответила бы примерно так: «Когда я следующий раз поеду домой, то обязательно приглашу тебя с собой!» — но сейчас почему-то она сочла это неудобным.

Пройдя немного, она спросила:

— Дэ-гуй, ты, наверное, не любишь ходить в кино?

— Кто это тебе сказал?

— А почему же я никогда тебя там не встречала?

— В кинотеатре народу много, вот и не замечала…

— Я перед началом сеанса всегда разглядываю публику, надеясь встретить кого-нибудь из своих земляков.

— Очень странно, и я никогда не видел тебя, хоть и не пропускаю ни одной новой картины.

— У нас на заводе есть один старый мастер. Очень уж он странный, не ходит ни в театр, ни в кино, ничем не интересуется…

— Это японцы искалечили таких, как он, — они хотели превратить их в рабочие машины. На нашем заводе тоже есть такие мастера. Нам с тобой повезло, что мы живем в эпоху Мао Цзэ-дуна!

— А я раньше горевала, что родилась так поздно, особенно когда меня не взяли в партизанский отряд. Ох, и наплакалась же я тогда!

Дорога тянулась между полей гаоляна. Во мраке стрекотали невидимые кузнечики. Луна иногда заходила за тучу, и тогда все покрывалось кромешной тьмой — и дальние горы и видневшиеся в стороне селения. Оба путника в таких случаях подымали головы и всматривались в чернеющее небо.

— Как бы дождь не пошел! — испуганно промолвила Сунь Юй-фэнь. — Давай я понесу узел!

Но Цинь Дэ-гуй не обратил внимания на ее слова и спросил, продолжая шагать по дороге:

— Что у тебя в узле, он такой тяжелый!

— Ничего особенного, — со смехом ответила Сунь Юй-фэнь. — Материя, чулки, мохнатые полотенца, мыло. Когда едешь домой, всегда приходится везти подарки родным и родственникам. Да еще моя двоюродная сестра Дин Чунь-сю передала кое-что для своей матери. Ты не знаешь Дин Чунь-сю? Ее муж работает на вашем заводе.

— А как его зовут?

— Юань Тин-фа.

— А-а-а, мастер Юань! Хорошо знаю, мы работаем на одной печи. Жену его я видел, только не знал ее имени.

— Я слышала, как они говорили о тебе. А ты почему никогда не заходишь к ним в гости?

— А что они обо мне говорили? Наверное, не очень лестное… — рассмеялся Цинь Дэ-гуй.

— Ругают только тогда, когда ты действительно в чем-нибудь виноват!

— Мы в последнее время частенько с ним ссоримся.

— Да, у Юань Тин-фа характер неспокойный.

Цинь Дэ-гую не хотелось больше говорить об этом, и он перевел разговор на другую тему:

— А в какой деревне живут родители твоей сестры?

— В Динцзятуне, это от нас в трех-четырех ли.

Цинь Дэ-гуй поправил на плече узел и рассмеялся:

— Да, человек ты предусмотрительный! А я всегда домой возвращаюсь без подарков, с пустыми руками. Я просто отдаю им деньги, и они сами покупают все, что им нужно.

— Сколько ты сейчас зарабатываешь в месяц?

— Основная моя зарплата — триста пятьдесят тысяч юаней[5], добавь сюда надбавки за перевыполнение плана, премии — и получится больше четырехсот.

— О-о, это очень много! — удивилась Сунь Юй-фэнь. — Поэтому вы, сталевары, всегда такие веселые!

— А мы особенно не заботимся о зарплате! — громко произнес Цинь Дэ-гуй. — Сколько, например, надо мне одному? На питание я не трачу ни гроша. Сходишь два раза в неделю в кино — на это не уйдет и пяти тысяч юаней. Одежды мне нужно не больше двух-трех пар. Вот и получается, что деньги некуда тратить.

Они шли по мосту, и шум реки заглушал его слова. Перейдя через мост, он продолжил свою мысль:

— А веселые мы всегда потому, что мы — сталевары эпохи Мао Цзэ-дуна. Ты сама подумай: китайские народные добровольцы бьют американцев снарядами и патронами, сделанными из нашей стали, наша сталь применяется на всех стройках страны — нам есть чем гордиться!