В огне (СИ)

Ледяные пальцы коснулись к висков, даруя новую порцию рвущей голову пополам боли, что была гораздо сильнее, чем во все предыдущие пытки. Падме смутно осознавала, что нужно сопротивляться – если Палпатин и раньше мог внедрить в разум картинки, кто помешает ему заполнить мозг ложными сведениями и фактами и заставить поверить в них?

Она сжала пальцы в кулаки, изо всех сил пытаясь прервать поток информации, готовый влиться внутрь, однако, Сидиус, который уже почувствовал вкус ее боли, ее страха, лишь усилил напор. Плотина, что выстроила Амидала, рухнула, пропуская вперед всю ревущую мощь потока, что направлял в ее разум Палпатин.

С каждой секундой Энакин Скайуокер исчезал из памяти Амидалы, подменяемый на монстра по имени Дарт Вейдер. С каждой секундой Падме все больше верила, что все былое оказалось ложью… Она ломалась, рассыпаясь на кусочки.

Почувствовав на своей ладони кровь, тонким ручейком вытекающую из ее носа, Сидиус мучительным до боли усилием, нехотя, отнял пальцы от висков Падме. Он прекрасно понимал, что если переборщит - играть будет не с кем. Разве он мог позволить себе потерять такую потрясающую игрушку, которая в дальнейшем может стать неплохим козырем?

Сегодня он был ласков, даже нежен, внедряя в ее разум несуществующие воспоминания. Если девчонка отключится – ее вновь придется класть в бакту, а значит, Падме не будет лежать и думать о том, что все было ложью. Нет. Она была должна мучиться, осознавать всю степень лжи, что всегда окружала ее…

А еще должен мучиться Энакин.

Сейчас, после казни Иблиса, он уверен, что Падме постигла та же участь, а значит, ему нужно показать обратное. Пусть тоже почувствует боль. Пусть каждый раз, отправляя войска в наступление, думает, что это может уничтожить его любимую.

Одним крохотным, осторожным движением, он передал в разум Падме маленькую искорку Силы. Здесь была нужна огромная концентрация… Переборщишь – угробишь, а если искра будет слишком маленькой – ничего не удастся. Убедившись, что внедрение прошло успешно, он проник в ее ауру, немного усиливая мысленную связь со Скайуокером. Теперь, если она будет (а после того, что он рассказал, Падме даже не сможет слезть с темы) думать о нем, то Энакин сможет заглянуть в камеру ее глазами… Возможно, поймет, что жена жива.

А потом, когда видение дойдет до ее мужа, искра Силы в скором времени просто будет уничтожена ее же организмом – поскольку Падме не была форсюзером, ее кровь просто не сможет принять новые, даровые клетки.

Не обращая внимания на пустой, напрочь выжженный взгляд Амидалы, он направился к выходу, всколыхнув воздух движением мантии.

Через несколько секунд свет в камере погас, в очередной раз оставляя Падме в кромешной темноте.

Механически, будто робот, она легла на пол, даже не вытирая влажную полосу у себя под носом и на подбородке. Пальцы бездумно заскользили по гладкой поверхности, будто ища выщербинку, за которую можно было зацепиться…

Но ее не было, как не было и всего того, ради чего она боролась. Ее Энакин, ее Эни оказался предателем. Он никогда не любил своего ангела… Он всего лишь использовал ее ради своих корыстных целей, а потом просто подарил Сидиусу, как игрушку. Отупевший разум раз за разом повторял ей эти простые факты, запаляя диким огнем все клеточки тела.

Хотелось заплакать, но слез не было – они все вытекли под воздействием яркого света, когда она играла с Палпатином в глупые гляделки. Все то, чем жила Амидала, уходило куда-то во Тьму, сжигая за собой мосты. Она обманывала сама себя, если думала, что чувства Энаки… нет, Вейдера к ней реальны.

Сидиус только что просто похоронил ее заживо, оставляя гореть в огне собственной могилы, из которой не было выхода. Сердце сковывало страшным, диким льдом, который приходит только тогда, когда ты жестоко предан. Предан без возможности вернуться обратно к прошлому…

Падме почувствовала, что вот-вот потеряет рассудок в этой кромешной тьме.

Раньше ей было за что цепляться, ради чего бороться… Несмотря ни на что, она верила, что рано или поздно Империя будет уничтожена в отместку за жизнь Энакина и всех тех, что уничтожил монстр под названием война. Но Энакина больше не было.

Был лишь холодный призрак по имени Вейдер, которого она совсем не знала.

Призрак, который предал ее. Призрак, который никогда не испытывал к ней никаких чувств, а лишь использовал для своих целей… Даже ее малыши теперь находились в его руках. Теперь невинные дети станут ситхами, такими же, как и их отец.

Сейчас, в ее могиле, где не было ни единого луча света, любовь корчилась в огне, трансформируясь во что-то иное.

Но во что?..

Единственным, что чувствовал Энакин в этой кромешной тьме, была лишь боль, дикая, рвущая тело напополам боль. Нет, это были не молнии Палпатина, и не его пытки… Это было нечто иное, столь же болезненное, как и смерть.