В огне страсти

— Ну уж нет, — сказал Дункан, еще крепче прижимая ее к себе. Боже, ощущения были просто необыкновенные! Грудь к груди, бедро к бедру, ноги переплелись — он ощущал каждый дюйм ее восхитительного тела, от пышной груди до того сладкого места, где соединялись ее бедра. А упругие мышцы изящных ног!.. Казалось, что оба они обнажены, потому что между ними была только вода и мокрая ткань. «Я играю с огнем…»

Внезапно Джинни сообразила, что они находятся в очень интимном положении. И не оставалось никаких сомнений в том, что Дункан чрезвычайно возбудился. Глаза девушки расширились. Дункан услышал, как она негромко ахнула — но не шевельнулась. Невинное любопытство в ее взгляде только распаляло пламя его вожделения и усиливало его мучения.

— Ты сжульничал, — хрипло произнесла она.

Дункан остро ощущал, как тяжело поднимается и опускается ее грудь, как эти упругие холмики прижимаются к нему, как задевают его эти тугие соски… Он усилием воли вернулся к разговору. Сжульничал… Дункан изогнул бровь.

— Это как?

— Ты схватил меня за щиколотку. Он пожал плечами:

— На войне нет правил. Хороший воин пользуется любой возможностью.

— Бессовестный! — Джинни хихикнула и снова попыталась оттолкнуть его. На этот раз Дункан отпустил ее. Он не знал, сколько еще сможет обнимать Джинни и не поцеловать.

Она подплыла ближе к берегу и взобралась на плоский камень, нависший над водой. Дункан подтянулся на руках и сел рядом, заметив, как внимательно она смотрит на его руки. Впрочем, Джинни быстро отвернулась, смущенно порозовев. Он спрятал улыбку. Очевидно, бугристые мышцы, выпирающие у него на руках после долгих тренировок с тяжелым мечом, годятся не только для того, чтобы убивать врагов.

Джинни подтянула коленки к груди, скрыв от него свою наготу, но Дункан, не доверяя себе, все равно не смотрел в ее сторону. Они молча сидели и любовались серебряным отражением луны в темных колышущихся водах озера, и отдыхали.

— Ты скоро уезжаешь? — спросила она. Дункан кивнул:

— Да. Положение с Хантли все ухудшается. Мне нужно вернуться в Каслсуин и доложить обо всем отцу. — Он не знал, что именно ей известно о причинах его появления при дворе.

Король Яков был в ярости, видя, как упорствует непокорный граф Хантли, и намеревался обуздать великого лэрда. Хантли не только отказался отречься от католической веры или же покинуть страну, как предписывалось декретом прошлого года; его обвиняли еще и в том, что в сговоре с королем Испании он собирался возродить папистскую религию в Шотландии. Настойчивое упрямство Хантли являлось большим препятствием для короля Якова, пытавшегося провозгласить себя наследником — протестантским наследником — стареющей английской королевы.

— Что, будет война?

Очевидно, она знала достаточно много.

— Похоже, ее не избежать — разве только Хантли согласится подчиниться требованиям короля и отречется от веры.

— Но он этого не сделает.

— Вероятно, нет, — согласился Дункан.

— И ты пойдешь сражаться? — Она не смогла скрыть волнения.

— Да. — Казалось, что Джинни хочет что-то сказать, но Дункан перебил ее: — Это то, чем я живу, Джинни.

Девушка внимательно посмотрела на него и, чуть помолчав, спросила:

— А какую роль во всем этом будет играть мой отец? Дункан пожал плечами:

— Это решать ему. Но король надеется, что мы сумеем убедить его и он присоединится к нам. Надо сообща отстаивать правое дело.

Джинни покачала головой:

— Другими словами, король Яков рассчитывает извлечь выгоду из теперешней вражды между моим отцом и Хантли.

Очень проницательно. Ее отец был в бешенстве, узнав о роли Хантли в убийстве графа Мори — этого достаточно, чтобы разорвать отношения, отказаться от вассального долга и начать междоусобную вражду со своим лэрдом. Король надеялся, что сумеет еще глубже вбить клин между ними.

— Да, — признался Дункан.

Джинни наморщила носик.

— Полагаю, это возможно, но наша вражда с Хантли уже затихла. Она была жестокой, и я сомневаюсь, что мой отец захочет возобновить ее. Скорее он предпочтет остаться нейтральным — это не его битва. Гранты отреклись от католической веры много лет назад. — Она вытащила из-под себя ноги, опустила их в озеро и начала беспечно болтать ими в воде. Даже ее крохотные ступни с высоким подъемом выглядели восхитительно.

Дункан внимательно посмотрел на нее. При всей своей наивности она гораздо лучше разбиралась в политической ситуации, чем он мог предположить. Джинни почти дословно повторила ему ответ своего отца.

— Твой отец сказал почти то же самое, но скорее всего обстоятельства вынудят его принять чью-то сторону, хочется ему этого или нет. — И гораздо скорее, чем он думает. — Король приказал Аргайллу, своёму доверенному лицу, выступить в поход на Хантли до конца месяца… Ты близка со своим отцом?

Джинни усмехнулась:

— Вероятно, ближе, чем это принято у отцов с дочерьми. Мы все очень привязаны друг к другу — отец, брат, сестры и я.

— Ты старшая? Она кивнула: — Да.

— И сколько тебе было, когда мама ушла?

— Девять.

Совсем ребенок. Дункан искренне недоумевал, как женщина могла так бездумно бросить своих детей.