В огне страсти

— И тебе пришлось взять на себя обязанности матери? Джинни пожала плечами:

— Я старалась, как могла, но ведь была совсем маленькой. — Похоже, она не хотела разговаривать на эту тему. — Все это произошло давным-давно. Теперь я почти не вспоминаю о случившемся.

Дункан сомневался, что это правда. Скорее всего она думает об этом каждый день.

— Нельзя забыть, как мать тебя бросает.

Нечаянно вырвавшееся откровение ошеломило Дункана. Он никогда и никому не рассказывал об обстоятельствах своего рождения. Но с Джинни все было по-другому. Он вдруг понял, что хочет поделиться с ней.

Она пытливо взглянула на него.

— Говоришь по собственному опыту? Дункан усмехнулся:

— Возможно.

Джинни немного помолчала, словно из уважения к его воспоминаниям.

— Ты близок со своим отцом? Он кивнул:

— Да. Мне повезло.

— Судя по тому, что я слышала, это твоему отцу повезло. Ты уже успел сделать себе имя. Он должен гордиться тобой.

От слов похвалы на душе потеплело — возможно, сильнее, чем следовало.

— Ты что, расспрашивала обо мне? Ее щеки очаровательно вспыхнули.

— Конечно, нет! — Но, уловив, что он ее опять поддразнивает, Джинни улыбнулась и пробормотала: — Самоуверенный выскочка. — Она бросила в воду камешек. — Раз ты уезжаешь, это значит, что твоя миссия увенчалась успехом? — Он вскинул бровь. — Я полагаю, что именно тебе поручили убедить моего отца.

На этот раз ее проницательность поразила Дункана. Эта девушка обладает острым умом — куда более острым, чем он предполагал.

— Я настроен оптимистично.

— Другими словами — «нет», но ты не теряешь надежды. Дункан рассмеялся и потряс головой.

— Из тебя получился бы никудышный дипломат, ты слишком прямолинейна.

Она улыбнулась в ответ:

— Боюсь, что ты прав. Отец всегда говорит, что я «думаю языком» и что совсем ни к чему болтать все, что взбредет мне в голову.

Дункан ухмыльнулся:

— Трудно не согласиться. Но насчет отца ты права. Я его не убедил, но у меня в запасе есть еще один аргумент.

Джинни повернула к нему голову, и у Дункана перехватило дыхание. Прелестное дитя! А с мокрыми волосами, разметавшимися по плечам, ее можно принять за морскую нимфу или русалку.

Он мучительно хотел прикоснуться к ней. Провести ладонью по нежной щеке. Наклонить к ней лицо и прижаться губами к ее губам. Он хотел ее сильнее, чём когда-либо чего-либо в жизни.

— Что за аргумент? — спросила Джинни. Дункан посмотрел ей в глаза.

— Может быть, союз через брак.

Она взволнованно вглядывалась в его лицо, словно искала какой-то скрытый смысл в его словах.

— Что ты имеешь в виду?

Волнение в ее голосе придало ему храбрости.

Он хотел сказать ей все, что было у него на сердце. Что с первой минуты, как он увидел ее, понял, что она предназначена ему. Что никогда ничего подобного не чувствовал. Что она принесла надежду и радость в его жизнь, посвященную до этого лишь служению долгу и честолюбию.

Он взял Джинни за руку. В его руке ее ладошка была такой маленькой и нежной. Конечно, еще слишком рано… но тут он словно со стороны услышал свой голос:

— Ты выйдешь за меня замуж?

Сердце, дыхание — все замерло в ожидании ответа, в ожидании хоть какого-то знака…

Казалось, что жизнь его качается на тонкой грани, готовая упасть или воспарить в зависимости от ее решения.

Глава 4

Он хочет жениться на ней. Кто бы мог подумать, что произнесенные им простые слова сделают ее такой счастливой? Где-то внутри нарастала радость, искрометное блаженство. Ее губы медленно изогнулись в улыбке, а глаза наполнились слезами.

Глядя снизу вверх в его смуглое красивое лицо, она кивнула:

— Да, я выйду за тебя.

Взгляд, которым он на нее посмотрел, останется в ее памяти навечно. На какой-то короткий миг Дункан открыл ей свое сердце и показал всю силу своей любви.

Дункан Кэмпбелл был не из тех мужчин, что поют любовные баллады и слагают оды красоте, но чувство его было искренним. Этот сильный молодой воин любил ее, и Джинни обретала в нем надежное будущее — он никогда ее не подведет.

Дункан улыбнулся в ответ. Зубы его в полутьме сверкнули белизной. Глядя в неземную синеву его глаз, Джинни понимала, что никогда не испытывала большего счастья.

И тут, потому что это показалось ему самым естественным на свете, Дункан наклонил голову и прикоснулся к ее губам.

Джинни резко втянула в себя воздух. Мягкий шелк его губ, едва уловимый привкус мяты, тепло его дыхания — все это потрясло девушку. К тому времени, как она снова начала соображать, Дункан уже поднял голову.

Джинни поморгала — перед глазами все расплывалось. Она чувствовала разочарование ребенка, которому предложили конфету, дали попробовать и тотчас отняли.

Прочтя ее мысли, Дункан негромко рассмеялся, положил ладонь ей на щеку и провел большим пальцем по нижней губе.

— Я мечтал об этом с той самой минуты, как увидел тебя. Джинни задрожала.

— Сделай так еще раз! — выпалила она, пока благоразумие не взяло над ней верх.

Дункан потемнел лицом; в его глазах пылал огонь. Он наклонился и снова поцеловал ее, на этот раз сильнее, крепче, впиваясь в ее губы.