В огне торпедных атак

Там стонала земля от непрерывных разрывов снарядов и бомб, зловеще полыхало багровое зарево, и трассы светящихся пуль огненными строчками полосовали дымное небо.

Фашисты отбивались с отчаянием обреченных. Они с надеждой смотрели в море, ожидая спасительных кораблей, но суда эти не доходили до берега — их топили наши черноморские корабли и самолеты. А если транспорты и приходили, то фашистское командование приказывало грузить на них прежде всего боевую технику, оружие, а не солдат, жизнь которых ставилась ни во что.

Вот когда настал для оккупантов час сурового возмездия!

Мы помнили, как злобствовали они здесь же, на мысе Херсонес, в июле 1942 года, зверски расправляясь с защитниками Севастополя, прижатыми к морю. Тогда гитлеровские летчики в упор расстреливали наших израненных моряков и пехотинцев, уходивших на шлюпках в море, а фашисты на катерах рубили винтами плавающих в воде, добивали их выстрелами из автоматов.

Мы все помнили и теперь били их нещадным боем!

Чтобы атаковать обнаруженный транспорт, мне необходимо было зайти в темную часть горизонта. Из-под луны атаковать было нельзя, т. к. противник обнаружил бы нас на довольно большой дистанции и внезапность атаки была бы сорвана. А внезапность при нашей скорости обеспечивала половину успеха.

Я стал обходить транспорт по корме и уже вышел на выгодную позицию, как вдруг в этот момент наш летчик, сделав последний круг над подходившим к берегу судном, сбросил осветительную бомбу. Над нами словно засияло солнце. Пришлось застопорить моторы и ждать. Минуты шли томительно медленно, а транспорт уходил все дальше и дальше. Эх, и ругали же мы в этот момент нашего летчика, так не вовремя осветившего наш катер!.. Наконец бомба потухла. К этому времени транспорт встал на рейде. В бухту Камышевую он пройти уже не мог. В ней всюду торчали из воды остовы затонувших барж и катеров, потопленных нашими кораблями и самолетами. У самого причала догорал лежащий на борту, полузатонувший транспорт. Да и бой на берегу быстро приближался к бухте. Снаряды нашей сухопутной артиллерии уже то и дело рвались на рейде. На фоне горящего берега мы хорошо видели преследуемый нами транспорт и снующие вокруг мелкие суда.

Дистанция — 5 кабельтовых. Далековато для ночного выстрела, но ближе подходить нельзя — могли обнаружить катера охранения.

— Не торопись, всматривайся хорошенько! — ободряюще заметил командир группы Погорлюк.

Торпеда пошла в цель. Мы свернули с боевого курса и легли на обратный. Казалось, прошла уже вечность, а взрыва все нет и нет.

Погорлюк, нервно следивший за секундной стрелкой, не сдержался, с досадой сорвал с головы шлем, ударил меня им по плечу и сердито промолвил:

— Эх, ты, по какой цели промазал!..

Я не успел и рта открыть. За меня ответила торпеда. Она угодила в самый центр транспорта. Грохот ее взрыва разнесся далеко по рейду, столб огня, дыма и воды поднялся к темному небу, как огромный гейзер. Пламя мгновенно охватило палубу и надстройки судна, а затем последовал новый взрыв.

Как выяснилось позднее, мы торпедировали транспорт с авиационным бензином, предназначенным для самолетов, стоявших на Херсонесском аэродроме без горючего. Они, кстати, так и остались на месте, а на следующий день были захвачены нашими войсками, занявшими херсонесский мыс.

— Молодчина, Черцов! — воскликнул обрадованный командир группы. — Извини, друг, что погорячился. На отходе, когда наша «девятка» вместе с катером Опушнева шла к морским охотникам, встретилась группа фашистских кораблей, спешивших к Херсонесу. Катера охранения на полном ходу проскочили мимо, не заметив нас. Они торопились на помощь горевшему транспорту. Опушнев и я торпедировали две баржи. Обе торпеды почти одновременно достигли цели, и два взрыва возвестили о том, что еще два судна, которых ожидали фашисты для своего спасения, пошли на дно.

Не считая нескольких пробоин в корпусах катеров, мы благополучно вернулись к ожидавшим нас морским охотникам. Тут же находился и Келин.

Я взглянул, на часы, было четыре часа ночи. Луна зашла. Над морем повеяло утренней прохладой. Видимость ухудшилась. У Келина оставалось еще две торпеды.

Мы и не знали, что в эти самые минуты в Севастополе закончился бой и враг капитулировал. Командир решил использовать торпеды Келина и приказал, не отрываясь далеко от мыса Фиолент, продолжить поиск кораблей противника.

Вскоре из темноты до нас донесся шум двигателей большого судна. Погорлюк приказал Келину атаковать его, а мне ложной атакой отвлечь огонь противника с другой стороны. Но скорость не позволила нам это сделать. Корабль на большом расстоянии проскочил мимо. Потом мы узнали, что его потопили другие наши катера.

Рассвело. У мыса Ай-Тодор увидели катера, идущие нам навстречу. Мы удивились. Наступал день. Куда же они идут? Ближе всех от нас шел катер Кананадзе. Мы застопорили моторы, попросили Сандро подойти к нам. Он первым перепрыгнул к нам на борт и с сияющим лицом крепко обнял каждого из нас.

— С победой, друзья! Враг капитулировал, война в Крыму окончена.

— А вы куда же?..