В огне Восточного фронта. Воспоминания добровольца войск СС

Вернувшись в Бреслау в июле 1945-го, Бригитта обнаружила свой родительский дом в руинах. В октябре она заболела тифом. Но ей удалось выжить, вопреки тому, что внимание польских врачей к немцам было самым минимальным, а поэтому от тифа умирали очень многие из коренных жителей Бреслау. Пережитое Бригиттой очень сближало ее со мной. Кроме того, я так же, как и она, ощущал себя сиротой, поскольку не знал, уцелела или нет моя семья. Последний раз я получил весточку от родителей в конце 1944 года.

Между тем польская программа этнических чисток обрекала Бригитту на изгнание из родного города. Произошло это даже гораздо раньше, чем мы рассчитывали. Депортация немцев, живших в ее районе, была назначена на 22 июня 1946 года. Это разрывало наши сердца и одновременно обнадеживало, поскольку один из нас мог, наконец, распрощаться с произволом поляков. Однако даже к тому, что радовало нас, примешивалась тревога, поскольку высылаемые из Бреслау немцы ничего не могли решать самостоятельно. В том числе и то, в какой зоне Германии они окажутся — в западной или в подчиненной коммунистам восточной.

Не будет преувеличением сказать, что от выбора поляками зоны депортации порою зависела жизнь и смерть изгнанников. Впрочем, немало было и тех, кто погибал в пути. Так, когда в середине декабря из Силезии депортировали 1600 коренных жителей, на дорогу, которая не могла продлиться меньше недели, им выдали лишь по буханке хлеба и по одной селедке. При морозе в 20–25 градусов они ехали в вагонах для перевозки скота, которые не обогревались и не имели туалетов. К тому моменту, когда изгнанники прибыли в Потсдам и Брюкенбург, 35 из них были уже мертвы. Еще 141 человек в скором времени умерли в больницах от подхваченной в пути пневмонии, сердечных приступов и последствий обморожения.

Однако мои надежды на лучшее в отношении судьбы Бригитты вполне оправдались. Она прислала мне письмо из Детмольда, который находился в британской зоне Германии. Их поезд, состоявший из товарных вагонов и вагонов для перевозки скота, шел до места назначения восемь дней. Но Бригитта смогла пережить эту трудную поездку. В Герлице, на территории Восточной Германии, их пересадили в другой состав. При этом скудные пожитки изгнанников в который раз подверглись разграблению. Правда, мои военные награды, которые Бригитта спрятала в клубках с шерстяными нитками, по счастью, остались целы.

Оставаясь в Бреслау, мы с семьей Ласка также старались как можно скорее уехать в Германию и зарегистрировались в немецкой благотворительной организации «Каритас». После предъявления русской справки об освобождении я был принят там точно так же, как и любой другой немецкий солдат, несмотря на то, что я был голландцем. А вот фальшивые документы, которые были у меня, я припрятал подальше, поскольку с ними меня, скорее всего, отправили бы не в Германию, а в Голландию.

Так или иначе, наша депортация по какой-то неизвестной причине откладывалась, и я даже стал подумывать о том, чтобы депортироваться из Бреслау самостоятельно и в одиночку предпринять путешествие в западную зону Германии. Друзья постоянно отговаривали меня от такой затеи, убеждая, что это очень опасное предприятие, которое может стоить мне жизни.

Поэтому я ждал. Мы прождали отправки в Германию весь июль, август и сентябрь. Только 30 сентября нам было приказано собираться в дорогу. С собою каждый из нас мог взять имущество общим весом не более 25 килограммов.

Собирая вещи, госпожа Ласка со слезами на глазах хваталась за каждый предмет мебели, ни один из которых нельзя было взять с собой. Полный радости от того, что мы покидаем Бреслау, я тогда не мог понять ее чувств. Лишь позднее мне стало понятно, как тяжело расставаться с домом и с вещами, которые верно служили тебе на протяжении многих лет. Мы вышли из дома, оставив ключи в дверях. Поляки выстроили изгнанников в колонну, и под их надзором мы пошли к Фрайбургскому вокзалу.

Полякам не хватало ума, чтобы понять, что, депортируя коренных жителей Бреслау, они лишаются первоклассных рабочих рук и специалистов, которые знали экономику своего региона гораздо лучше, чем его новые хозяева. Польская милиция, вооруженная немецкими винтовками, выкрикивала приказы, направляя нашу колонну через улицы города к вокзалу. В милиционерах не было ни капли сочувствия. Незадолго до посадки на поезд они отобрали детскую коляску у дочери госпожи Ласка. Столь мелочная и жестокая жадность поразила даже видавших виды жителей Бреслау.

Между тем поляки загоняли людей в вагоны, устланные соломой, а когда они переполнились — в товарные вагоны и вагоны для перевозки скота. Поляки до нитки обобрали изгнанников. И мне пришел в голову план, который позволял хоть немного отыграться на наших гонителях.