В огненном плену

– Кажется, меня выпроваживают. Ну что ж, я отступаюсь от этого дела. Не могу припомнить, когда мне последний раз приходилось отступать.

Я почти прохожу мимо нее, почти оказываюсь у двери, но тут хватаю ее и резко притягиваю спиной к себе. Ее затылок ударяется о мою грудь. Зубы клацают. Она издает неясный звук, выражающий протест, и сразу за ним – еще один, гортанный, не имеющий никакого отношения к протесту. Я обхватываю ее рукой под грудью.

Я могу учуять, когда женщина хочет секса. От нее я почувствовал этот запах в своем магазине. И чую его сейчас. Она пока что не видит себя, она определенно не может увидеть меня, не может признать, чего хочет. Но ее тело это знает. Желание живет в крови. Ему не нужны голова или сердце. Плоть ее – мягкая, розовая. Кровь раскалена докрасна.

– Что вы делаете?

– Без инструкции непонятно? – Я крепче прижимаюсь к ее ягодицам.

– Да вы издеваетесь! Вы совершенно не в моем вкусе, и вы… вы… да сколько вам вообще лет? Фу!

– Твой запах говорит об ином. – Я вдыхаю. Так я могу еще больше насладиться ее близостью.

– Мой запах? Вы что, думаете, будто можете учуять… вы думаете, я… Ой! Отпустите меня! Сейчас же! Отвали! Я буду кричать.

– О, ты обязательно будешь кричать. Это я тебе обещаю.

Под моей рукой бешено колотится ее сердце, она дышит неглубоко и очень часто. Возбуждение меняет линии ее тела, они плавятся и перетекают в новые, соответствующие моим. Когда женщина хочет секса, у нее изгибается позвоночник: едва заметно, мягко смещается основание, резче становится линия в том месте, где поясница переходит в ягодицы. Груди напрягаются и поднимаются, меняется линия подбородка, мышцы рта напрягаются. Я изучал людей на протяжении маленькой вечности. Намерение проникает в каждое их движение. Дорожный атлас внутренних стремлений детально изложен на их коже. Они рождены, чтобы быть рабами.

– Да вы с ума сошли! Я вас не хочу. Убирайтесь из моей комнаты!

– Чтобы вы могли заползти обратно в кровать, поплакать о сестре, которую потеряли, и поразмыслить над собственной некомпетентностью? Нацарапать на бумаге свои смехотворные планы мести? Вы даже не знаете, что означает это слово.

Но она может узнать.

– Вам так не терпится остаться наедине со своим горем? Неужели это горе так хорошо в постели? Когда вы в последний раз забывались в хорошем жестком сексе, мисс Лейн? И забывались ли вообще? Я думаю, что у вас всегда был нежный, милый и гигиеничный секс, а когда он заканчивался, вы лежали и думали, почему же вокруг него столько шума.

– Вы сумасшедший! Вам это известно, верно? Вы совершенно, на фиг сумасшедший. Как вы смеете приходить сюда, угрожать мне, унижать и запугивать, а потом пытаться со мной переспать? И еще смеяться над совершенно нормальным сексом!

– У меня нет ни малейшего желания спать с вами. Я хочу вас отыметь. И не существует такого понятия, как совершенно нормальный секс. Если он «совершенно нормальный», – передразниваю я фальцетом, – его стоит пристрелить и избавить от страданий. Секс либо выносит вам к черту мозги, либо он недостаточно хорош. Вы хотите, чтобы я вынес вам мозг, мисс Лейн? Давайте. Сделайте это. Будьте взрослой девочкой.

Ее тело вздрагивает в моих руках.

– Вы мне даже не нравитесь.

– Вы мне тоже не нравитесь. Но я возбужден, а вы такая влажная…

– Вы не можете этого знать!

Моя рука скользит к верхней пуговице ее ширинки.

– Хотите, чтобы я это доказал? Если вы будете настаивать на своей лжи, у меня не останется выбора.

Я расстегиваю первую пуговицу, за ней вторую. Позвоночник МакКайлы изгибается, сопротивляясь мне, но более мягко, более уступчиво. Человеческое тело поразительно.

– Так вы влажная, мисс Лейн? Да или нет?

Когда она ничего не отвечает, я расстегиваю третью пуговицу.

– Давайте договоримся. Я проверю, и если вы сухая, я уйду.

Она шипит.

– Ответьте на вопрос.

– Не ваше дело.

– Велите мне прекратить. – Я расстегиваю четвертую пуговицу. Остается только одна.

– Я вас ненавижу.

– Я это переживу. Вы хоть раз занимались сексом с тех пор, как погибла ваша сестра? Отпустите себя, мисс Лейн. Хоть раз в своей бедной событиями жизни позвольте себе горячий секс.

Внезапно она каменеет в моей хватке. Отталкивается бедрами, изгибается и поворачивается в моих руках, бьет меня ладонями в грудь, а коленом в пах. Точнее, пытается это сделать. В последний момент я блокирую удар коленом.

– Вы ничего обо мне не знаете! – восклицает она.

Ее грудь тяжело вздымается, пульс бешено колотится в горле.

– Я знаю вас лучше, чем те, кого вы зовете своими лучшими друзьями. Я вас вижу.

– Да ну?

Она вскидывает подбородок. Что-то сверкает в глубине ее глаз. Я замираю. Что это было? Что-то совершенно не похожее на то, что она демонстрирует на поверхности. Я этого не ожидал. Интересно.

– И что же вы, черт побери, видите? – Она почти рычит.

– Женщину, которая всю жизнь прожила в клетке. И ненавидит это. Вам скучно там, не так ли? Вы ждете, когда же начнется реальная жизнь. А когда она начинается, она крадет у вас самое дорогое. Так ответьте ей. Взорвитесь. Рванитесь на волю. Ваш ход.