В огнях Майдана

Крупный незнакомец вовремя подоспев подхватил его сзади не дав упасть. Прислонив к тонкому стволу, пытался привести в чувство. Вокруг собралась густая толпа зевак, закрывшая собой лучи солнца. Кто-то пытался помочь, кто-то просто стоял и наблюдал.

Серёжа взахлёб рассказывавший Павлу Петровичу о событиях прошлой ночи подошел к окну.

– Вот я и говорю, постоянно они там собираются, тусуются, выпендриваются, а потом все тихо-смирно расходятся и всё. – Могучие руки парня разошлись в стороны в многозначительном жесте неловкого реверанса.

– А шо вчера не разошлись тогда? – Хмуря брови наступал старик.

– Да, бать… понаехали эти политюги, журналюги и подобная нечисть и все на Майдан народ мутить. Те кто поумней разошлись, да и ночь же. А остальные получили шо заслужили. Эток не скажут, а я сам видел, парни до дивишны эти сами начали.

– Шо начали? – Не смог скрыть удивления Павел Петрович.

– Шо, да шо! Камнями кидаться, выражаться некультурно. Да и у этих, беркутов приказ был, значит… разогнать. А уж кто там шо… никто теперь не поймёт да не разберёт.

– Так зачем же, Серёженька?

– Да сам не знаю. Кот умней в пиджаке или без?

– Да пиджак то тут причём – вмешалась я в этот странный разговор.

– В том-то и дело, что не причём. Дурак что в пиджаке, что без, дураком быть не перестанет.

Переглянувшись мы захихикали, так ёмко, а главное точно в цель, мог попасть лишь наш любезный седоватый старец. Я подошла к окну, накатившая тревога не покидала меня.

– Что за столпотворение?

– Где? – Удивился Сергей.

– На той стороне улицы. – Поднеся пальцы к стеклу коснувшись окна, мне захотелось бежать, туда на ту сторону улицы, о которой боялась и подумать, но мне почему-то надо было именно туда.

– Да у нас теперь весь Киев одно сплошное столпотворение, – небрежно отшутился старик.

– Я должна идти.

– Куда? – Сергей попытался схватить мою руку, но не успел. Скрывшись в коридоре я мигом добралась до двери.

– Не задерживайся там! – Раздался позади заботливый голос.

– Я быстро.

Не успела я захлопнуть дверь, как в ней появилась голова Сергея. Торопливо обуваясь, он чуть не схлопотал деревянной красавицей по самому мудрому месту. Если бы не рука, то голова ещё долго болела бы. Он торопливо спускался по ступеням, боялся не успеть, но так и поцеловал лбом тяжёлой парадной дверью. Сколько не оттягивай судьбу за уши, а ход её неизбежен. Потирая лоб, он искал глазами меня, но я точно знала, что должна делать и где должна быть. Это не дежавю и даже не седьмое чувство, эти ощущения нельзя описать, словно тревога, обуявшая перед самым взлётом покинуть самолёт, которому уже не суждено приземлиться. И я не ошиблась. Ведь там, на том самом месте, бездыханный, поникший в толпе зевак лежал он… Я замерла вместе с ним.

– Неужто ещё один трупак… – Взявшись за голову, уже обеими руками прошептал в спину Серёжа.

Его слова заставили меня бежать… бежать к нему и не важно живому или мёртвому. И если я опоздала, принять Сати, последовать за Дакшаяни, которую тоже разлучили с любимым. Но приблизившись к его лицу, прижав к себе его голову, я поняла, что не опоздала и больше никогда не опущу руки, не расцеплю своих объятий, не покину его, вопреки всему, наперекор всем обстоятельствам. Коля приходил в себя, его глаза открылись, а руки крепче прижали к себе любимое тело.

– Я знал, – слёзы катились из его глаз, – я верил и не ошибся.

– Ты искал меня… – мне стало нестерпимо стыдно за то что усомнилась, за то, что не поверила, за то, что злилась…

– Я нашёл тебя недавно, но проснувшись сегодня утром, вновь потерял. – Его глаза поднялись и встретились с моими, и только тогда я поняла это не было сном.

– А сегодня нашла тебя, и больше не потеряю.

Губы слились в нежном поцелуе. Зеваки, непонимающе разводили руками, кто-то плакал. А мы жили, никогда ещё раньше не дышали в полную силу как дышим сейчас в едином дыхании одной грудью. Только сейчас эта связь явственно заиграла вокруг нас, закалённая огнями майдана, тянувшая нас друг к другу связывая красными нитями, меня на границу с Украиной, его на границу с Россией. А есть ли эти границы. Есть ли границы у души, любви и сердца. Ведь это лишь термин, раздробивший когда-то единое целое, единую Страну, но не ему не подвластно разделить наши души и нашу судьбу.

Глава 12

Люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на другой день, что они не знали, что делали, – что сделанная революция совсем не похожа на ту, которую они хотели сделать.

Фридрих Энгельс