Въ огонь и въ воду

— Да, тотъ самый Орфано, который любилъ васъ такъ сильно и думалъ уже, что у него въ сердцѣ ничего ни осталось, кромѣ пепла! Я увидѣлъ васъ на театрѣ, слышалъ, что ваши уста произносили какіе-то стихи, и все существо мое вздрогнуло! Я ужь не надѣялся никогда васъ встрѣтить послѣ того памятнаго, давняго дня, когда вы оттолкнули ногой любовь мою. Я нахожу васъ… вы плачете и я чувствую снова, что вся кровь въ моихъ жилахъ все-таки попрежнему принадлежитъ вамъ!

— Да, давно это было!… Сколько лѣтъ прошло? не знаю уже; но если я заставила васъ страдать, то за васъ хорошо и отмстили, повѣрьте мнѣ!

И, склонивъ голову, хриплымъ голосомъ, съ побѣлѣвшими губами, какъ будто говоря сама съ собой, она продолжала:

— И я тоже узнала, что такое ревность; и я тоже узнаю теперь, что такое слезы!… Какъ онъ смотрѣлъ на нее! Какимъ голосомъ онъ говорилъ ей эти стихи, въ которыхъ каждое слово — признаніе! и какъ она счастлива была, слушая его! Любовь облекала ее будто новой красотой. И все это возлѣ меня, которой, онъ даже и не замѣчаетъ!

Она прислонилась къ дереву и помолчала съ минуту.

— Не нужно-ли отмстить за васъ, поразить, наказать? Скажите одно слово, я готовъ! прошепталъ Орфано.

Принцесса взглянула на него, какъ бы пробуждаясь отъ сна; потомъ, сдѣлавъ усиліе овладѣть собой, сказала:

— Что вы здѣсь дѣлаете?… Что привело васъ сюда?… зачѣмъ? Съ какой цѣлью?… Какими судьбами вы очутились въ Парижѣ?… Что васъ выгнало изъ Италіи?… Откуда вы пришли? куда идете?

Горькій смѣхъ искривилъ губы Орфано.

— Спросите лучше у этого увядшаго листа, что я попираю ногой, какой вѣтеръ сорвалъ его съ дерева? Спросите у него, куда полетитъ онъ? Причина моего несчастья носитъ имя… которое вы знаете. Ее зовутъ Леонорой… Я бѣжалъ отъ ея гнѣва, я бѣжалъ отъ ея презрѣнія… и съ того дня я блуждаю туда и сюда, по волѣ какой-то фантазіи или какого-то бѣдствія; сегодня ведетъ меня ненависть, завтра — меня толкаетъ впередъ бѣшеное желаніе убить кого-нибудь или самому быть убитымъ… То, чѣмъ я былъ прежде, я оставилъ тамъ, гдѣ васъ зналъ… я спустился подъ гору, оборвался… что за дѣло, чѣмъ бы я могъ быть?… вы не хотѣли любить меня!

— И теперь Орфано де Монте-Россо, владѣвшій дворцами и замками, сталъ искателемъ приключеній, неправда-ли?

— И цѣлый сонмъ дьявольскихъ страстей воетъ вслѣдъ за нимъ! Маркизъ сталъ разбойникомъ.

Лицо его отуманилось.

— Ахъ! еслибъ вы захотѣли, однакожь! продолжалъ онъ… еслибы жалость тронула ваше сердце, какого человѣка вы сдѣлали бы изъ меня!…. Для васъ все мнѣ показалось бы легкимъ!…

— Но могла-ли я, скажите сами, принять руку, окровавленную злодѣяніемъ?… Ахъ! мое сердце возмутилось при мысли о томъ. какое имя вы мнѣ предлагаете… съумѣли-ли вы сохранить его, скажите?

— Оставимъ это отвѣчалъ итальянецъ, стукнувъ сильно ногой… Прошедшее умерло!… Я отдался душой и тѣломъ приключеніямъ…. Каждый день бываетъ новое, кончается одно, другое тотчасъ начинается! Когда у меня нѣтъ своихъ, я охотно берусь за чужія.

— Ужъ не въ томъ-ли родѣ что нибудь привело васъ и сюда?

— Тьфу! просто — бездѣлица!… какая-то женщина, какъ я догадываюсь, противится своему обожателю; ну, вотъ я и взялся ее похитить, чтобъ избавить ее отъ скучныхъ размышленій…

— Орфиза де Монлюсонъ, можетъ быть?

— Да, такъ именно ее мнѣ назвали… Блондинка, которая была бы и хороша, еслибъ васъ не было рядомъ съ нею… Легкое насиліе поможетъ ея счастью… и все кончится свадьбой… Можетъ статься, сказали мнѣ, что кавалеръ, взирающій на нее нѣжными очами, бросится на перекоръ нашимъ планамъ… Мнѣ поручено не щадить его… и на меня не разсердятся, если ударъ шпаги свалитъ его слишкомъ сурово наземь.

— А вы знаете этого кавалера?

— Я сейчасъ его видѣлъ… Судя по его взгляду, онъ далеко пойдетъ, если только ему дадутъ время…. его зовутъ, кажется, графъ де-Шаржполь.

Принцесса едва удержала крикъ, готовый вырваться у нея, и, сдѣлавъ шагъ въ сторону, чтобы скрыть лицо свое въ тѣни деревьевъ, сказала:

— Еслибъ я положила свою руку на вашу, Орфано, и еслибъ я попросила маркиза де-монте-Россо оказать мнѣ услугу; еслибъ я попросила его въ память любви его къ Леонорѣ въ то время, когда онъ видѣлся съ нею въ садахъ отца ея, во Флоренціи, — скажите, оказалъ-ли бы онъ ей эту услугу?

Что-то влажное показалось на глазахъ павшаго дворянина; онъ смиренно протянулъ свою голую руку.

— Правда? какъ тогда, вы положите вашу обожаемую ручку вотъ на эту?

— Можете взять ее, если поклянетесь сдѣлать сегодня то, что я скажу.

— Клянусь!

Тонкая, бѣлая ручка принцессы опустилась въ грубую руку авантюриста. Онъ медленно поднесъ ее къ губамъ.

— О! моя молодость! прошепталъ онъ.

— Вы стоили лучшей участи, Орфано; но ничто не можетъ уничтожить сдѣланнаго!… По крайней мѣрѣ, я унесу объ этой встрѣчѣ, которая будетъ между нами, вѣроятно, послѣднею, хорошее воспоминаніе…

— Говорите, продолжалъ монте-Россо, къ которому вернулся голосъ и поза дворянина, что я долженъ сдѣлать?