В океане. Повесть

Под взглядом милиционера Агеев достал из кармана удостоверение. Коротко объяснил причину прихода. Мельком взглянул на Жукова, на его стиснувшие увольнительную пальцы.

- Да ведь рассказывал ты, что заперта была дверь?

- Была запертой, а как вернулся я с патрулем - смотрим, она уже открыта.

Милиционер пропустил их внутрь.

У стола сидел офицер в белом кителе, свет от лампы блестел на поношенных майорских погонах. Из-под круглых очков глядели внимательные впалые глаза.

- Товарищ… майор! - По давней фронтовой привычке Агеев чуть было не назвал капитаном прославленного командира североморских следопытов.

- Здравствуйте, мичман, давно не видались, - сказал Людов, вставая. Он протянул худые, узловатые пальцы, и Агеев радостно сжал их своей сильной рукой.

- А я думал, демобилизовались вы, товарищ майор! - улыбался Агеев. - Философией, думал я, вы занялись, как грозились…

- М-да, философия… - Людов поправил очки. - Нет, не демобилизовался, Сергей Никитич… Так же, как и вы…

Фронтовые друзья жали друг другу руки. Оба - всегда сдержанные, владеющие собой - вложили в это пожатие огромное чувство…

- Чем обязан удовольствию видеть вас здесь, Сергей Никитич? - помолчав, спросил Людов. Еще по фронтовым дням помнил Агеев, что бывший командир североморских разведчиков никогда, ни по какому поводу не выказывает явного удивления.

Жуков остановился у двери. Так сердечно встретивший мичмана майор не взглянул, казалось, в его сторону ни разу, но Леонид ощущал, что прикрытые толстыми стеклами глаза словно пронизали его насквозь.

Кроме майора в комнате был еще совсем юный, подтянутый, что-то делающий у стола лейтенант.

Никаких признаков, что Клава возвратилась домой. Неужели не появлялась с тех самых пор? Или, может быть, ее уже допросили? А не случилось ли чего плохого и с ней? Страстно хотелось получить ответ на эти вопросы, но сначала нужно покончить с другим…

Вот он - этот злополучный нож… блестит на столе, куда положил его начавший вести следствие милицейский.

И эта страшная неподвижность застывшего возле стола, прикрытого покрывалом тела.

И этот душный воздух комнаты, в которой, еще совсем недавно, бывало, чувствовал себя так хорошо…

- Прибыл по приказу начальника экспедиции, товарищ майор, - докладывал неторопливо Агеев. - Может быть, помогу разъяснить что-нибудь… Поскольку в дело военнослужащий нашей части замешан.

Жуков невольно сделал шаг вперед.

- Он вот, старший матрос Жуков. Есть у него сообщение…

- Товарищ Жуков, хотите чем-нибудь помочь следствию? - спросил Людов.

Теперь ясно было видно сквозь круглые, выпуклые стекла, что у майора строгие, но совсем как будто не злые глаза.

- Так точно… - Жуков торопился высказать все, сбросить с души невыносимую тяжесть. - Хочу дополнить, что писал в протоколе.

- Василий Прокофьич, протокол! - сказал майор. Савельев протянул ему заполненный лист. Людов смотрел с подбадривающим выражением.

Жуков глубоко перевел дух, словно бросился в ледяную воду.

- Нож этот… Я его сегодня здесь в комнате оставил… Он мой.

- Да? Это ваш нож? - негромко переспросил майор.

Жуков кивнул, ждал, опустив голову. Лейтенант порывисто придвинул к себе чистый лист протокола.

- Почему раньше не сказали об этом? Как ваш нож сюда попал? - прозвучал голос лейтенанта.

- Забыл его, как поссорились мы… На столе открытым оставил… Когда уходил, нож в сердцах и забыл…

Жуков поднял голову. Лейтенант глядел в упор острыми, немигающими глазами.

- С кем поссорились? - спросил лейтенант. - Ну с Клавой… с Шубиной, конечно.

- На какой почве произошла у вас ссора? Вы ей ножом угрожали?

- Не угрожал я ножом… Эти вот консервы им открывал… - Жуков говорил отрывисто, угрюмо, не глядя на ведущего допрос.

- Может быть, на почве ревности поссорились? Потерпевшего к ней приревновали?

Жуков вскинул голову. Склонившись вперед, лейтенант продолжал всматриваться в него. Угрожающе покачивалась над листом бумаги черная блестящая авторучка.

- Слово моряка - я этого гражданина никогда раньше не видел!

Сказал это от всей души, искренне негодуя. Видел, чувствовал - лейтенант не верит ему.

- Постойте, Василий Прокофьич, - прозвучал спокойный голос. С надеждой Жуков перевел взгляд на благожелательное, оттененное большими очками лицо. - Скажите, Жуков, когда вы смотрели в окно - заметили рядом с убитым свой нож?

- Я ножа не заметил… Только руку видел да край пиджака…

- А можете вспомнить, как лежал убитый - ничком или навзничь?

- Ничком или навзничь? - Жуков старательно вспоминал. - Трудно припомнить… Пожалуй, что навзничь…

Покосился на очертания неподвижного тела и вздрогнул - умерший лежал ничком…

- Рука была ладонью вверх - как сейчас вижу. А точнее не скажу.

Майор был явно удовлетворен ответом.

- А еще ничего необычного не заметили? Какого-нибудь движения в комнате, звука?

- Нет, не заметил… - Жуков лихорадочно думал… - Только вот когда к окну подходил, показалось мне - словно тень за занавеской прошла.

- Тень? - переспросил Савельев.