В океане "Тигрис"

Держу достоянную связь с Туром, сообщаю на «Тигрис» координаты, сводку погоды, обмениваюсь новостями. Похоже все это на телефонные звонки в соседнюю комнату или на кадры из «Волги-Волги», где гражданин Бывалов кричит из окна кучеру: «Гараж, я вам звоню, возьмите трубку!»

Поговоришь, выйдешь на корму, а «Тигрис» вот он, переваливает с волны на волну, и фигурки видны на палубе, и можно различить, кто чем занимается. Близок локоть, да не укусишь.

Сегодня уже 7 декабря. Вернее, не «уже», а «еще»: приблизимся к Бахрейну раньше, чем предполагали.

РАССТАВАНИЕ

8 декабря. Борт «Тигриса». Минувшее уже кажется сном.

Было условлено, что «Славск» подтянет нас к северной части острова, а дальше надо вызывать портовый буксир и идти за ним к островной столице Манаме.

В Манаме нас ожидали киносъемщики и эмиссары Би-би-си. Я попросил корабельного радиста Романа Липского вызвать их в эфир и от имени Хейердала передал наши планы. Нас заверили, что все будет в порядке, и предупредили, что судам под флагом СССР вход в порт запрещен.

Мне стыдно было глядеть в глаза Роману, как будто это я сам столь чудовищно негостеприимен и неблагодарен, хотя и ему, и всем остальным было ясно, что экспедиция тут ни при чем. Опять нам напомнила жизнь, что мы — не в сказочном блистающем мире, где единственными определяющими категориями являются дружба и доброта.

Подошел катер береговой охраны. «Славск» остановился, спустил мотобот, и через десять минут мы с Карло были у себя дома. Вернулись, как после долгой разлуки, даром что все эти дни терлись почти борт о борт. А «Славск» стоял по-прежнему рядом, он был уже далек, недоступен и как бы чуточку уже нереален.

На его палубах толпились, провожая нас, люди, и мне казалось, что я различаю знакомые лица: вон боцман Сергей Подолян, спасший нам плавучий якорь, рядом — Липский, ловец наших «SOS», по соседству — «дед» Умрихин, которому долго еще расхлебывать последствия не предусмотренной инструкциями буксировки. С нами прощались те, кто надрывался, вращая шлюпочный винт, пытаясь подтянуть нас к бую, кто сваривал для нас верпы взамен потерянных, кто снова и снова заводил рвущиеся буксирные тросы…

Чем отблагодарить их за это?

Ушла по двум адресам, в Министерство морского флота и в Черноморское пароходство, радиограмма: «Разрешите от имени интернационального экипажа камышовой лодки «Тигрис» выразить вам искреннюю благодарность за содействие по оказанию нам помощи советским теплоходом «Славск». Мы хотим выразить нашу глубокую признательность капитану Игорю Усаковскому и его героическому экипажу за сердечную теплоту, смелые, решительные действия и морскую выучку, проявленные во время оказания помощи нам в труднейших условиях. Тур Хейердал».

В судовой библиотеке осталась книга Тура о плаваньях «Ра» с прочувственной надписью, а на 54-й странице вахтенного журнала мое десятистрочное «спасибо».

Остались в записных книжках телефоны и адреса, в залог того, что когда-нибудь непременно свидимся.

И все…

«Славск» погудел и стал удаляться. Катер потянул нас в гавань острова Бахрейн.

ТРИ КАПИТАНА

Теперь, когда в моем присутствии завяжется беседа о том, что такое истинный морской характер, я знаю, что мне припомнится.

Внешний рейд Басры, ветреный промозглый день, три судна, сведенные судьбой в общую точку встречи, и на каждом, естественно, — капитаны.

Первый, на диковинном островке из камыша, — седой мальчишка, неисправимый мечтатель. Он полон наивной рыцарской веры в то, что люди планеты — братья, что их объединяет гораздо большее, чем разъединяет. Своим дерзким плаваньем он бросил вызов политиканству, косности и обывательской слепоте.

Рядом, на соседнем корабле, изящном, стремительном, словно сошедшем с обложки приключенческой повести, — другой капитан. Преемник легендарных кормчих, прокладывавших здесь когда то торговые пути. Профессионал, мастеровой моря — сейчас он покажет свое искусство, только прежде досчитает купюры: не обманул ли спасаемый? Море — морем, а дело — делом.

И третий. Командир огромного теплохода, которому вообще нельзя находиться здесь, в стороне от фарватера, близ камней, среди мелей. В любую минуту он может сам оказаться в бедственном положении, знает это — и молча позволяет своему судну подползать ближе, пока есть хоть какая-то возможность, пока в запасе под килем хотя бы метр.

ПОСТСКРИПТУМ

Позже я узнал, что произошло на борту «Славска» вскоре после того, как мы с ним расстались.

Теплоход, лишенный права перевести дух в Манамском порту, спокойно осмотреть и проверить машины, собирался лечь обратным курсом на Басру. И тут капитану доложили: на судне тяжелое заболевание, желательна госпитализация.

«Славск» сообщил о несчастье на берег, с берега ответили: госпиталь Бахрейна, в крайнем случае, согласен принять больного, но чтоб никаких сопровождающих. Даже о том, чтобы сам капитан лично отвез его, не может быть речи.