В оккупации. Дневник советского профессора

Страшно подумать о судьбе харьковских евреев: они живут в своем гетто около Тракторного завода без права выйти из отведенного им района. Им разрешили взять с собой лишь те вещи, которые они смогли донести на руках. Таким образом, даже те евреи, которые запаслись продуктами, обречены на голодную смерть. А ведь среди них много женщин и детей. В гетто выселились около восьми тысяч евреев! Ужас сжимает горло, когда подумаешь о тех драмах, которые разыгрываются ежедневно в гетто. Что испытывают родители, видя, как умирают их дети. Бедные, бедные люди!..

Стоят большие холода. В нашей кухне, где мы живем, утром температура не превышает +3°.

5 января

Сегодня я упал на улице от истощения. Ноги стали мягкими, и я опустился на снег под забором. Посидел некоторое время, отдохнул и поплелся дальше. Вид у меня стал ужасный. Я выгляжу как глубокий старик! Отеки распространились по всему телу. Сердечная слабость все увеличивается. Мучает одышка. В таком виде приходится ходить по городу на большие расстояния!

6 января

Воды нет. Мы пользуемся снегом, но он грязный. Мы едим на грязных тарелках невероятно грязными руками (в саже и копоти). Мы пали так низко, что уже не ощущаем глубины нашего падения. Все мысли только об еде. Мы запретили друг другу говорить о вкусных блюдах, чтобы не раздражать аппетита.

7 января

Великая радость! Мне удалось поменять золотую вещицу на 25 кг муки и на литр масла! Это произошло как раз вовремя. Продуктов у нас совершенно не осталось, и жена собиралась завтра вновь идти в деревню для мены.

Цены на базаре резко повысились. Еще недавно литр керосина стоил 30–40 рублей, а сейчас его продают за 100 руб. Стакан соли можно было купить за 5 руб., а теперь он стоит 15 рублей.

9 января

Сегодня я в первый раз в жизни получил милостыню. Я шел по Николаевской площади и задумался. Вид у меня был, очевидно, ужасный: худой, бледный, отечный. Пальто грязное, так как я целое утро работал в нем и не мог его отчистить. Вдруг я услышал около себя голос: «Подождите!» – и кто-то дотронулся до моего рукава. Я обернулся с досадой. Мельком увидел около себя лицо маленькой пожилой женщины. Она что-то сунула мне в карман и удалилась. Я машинально сказал «Спасибо!», не сообразивши, что это была милостыня. Опустивши руку в карман, я вынул оттуда маленький кусочек хлеба весом не более 30 или 40 грамм. Я попробовал его. Он был черный и невероятно горький. В нем было много отрубей. В иное время этот хлеб был бы совершенно несъедобным… Я был тронут этим подаянием. Старушка пожалела меня и, возможно, отдала мне свой последний кусок хлеба. Отвратительное качество этого хлеба доказывает, что старушка сама плохо питается. Я завернул в бумагу кусочек хлеба и думаю сохранить его как реликвию…

В квартире, куда мы переселились в октябре, жили семьи юриста и инженера. Уезжая, они оставили много книг по специальности. Сейчас мы принуждены топить ими плиту, так как дров очень мало и их трудно достать. Конечно, это вандализм. Но что делать? Не умирать же от голода. В институте ортопедии хранились научные материалы, которые я собрал в свое время с огромной затратой времени и сил. Эти материалы имели громадную ценность, и я еще не успел их использовать. Санитары растаскали эти материалы на топку. Война! Ничего не поделаешь!

12 января

Вчерашний день останется памятным для моей семьи. Мне, по-видимому, удалось спасти семью от голодной смерти по крайней мере до лета. Я познакомился с двумя мелкими немецкими чиновниками, работающими в учреждении по снабжению продовольствием немецкой армии. Они выписывают ордера на продовольствие и, в частности, на муку. Как и многие другие немцы, оба чиновника – воры и взяточники. Я принес им имеющиеся у меня золотые вещи – кольца и брошки жены. У них глаза разгорелись. За три золотые вещицы они мне выписали 150 кг муки, т. е. почти десять пудов. Сегодня я ходил получать эту муку на мельнице. Выдали. Эта мука оказалась дважды краденной: сперва немцы украли ее у украинских крестьян, а затем эти чиновники украли ее у собственного продовольственного учреждения. В мирное время я, конечно, не купил бы краденного. Но теперь, когда мы погибаем от голода, какая может быть мораль! Кроме того, ведь эти кражи ослабляют мощь немецкой армии! А главное – это спасает мою семью от голода! В будущем возможны еще подобные же приобретения. Чиновники обещают поменять золотые вещи на сало или на масло. Да! Мы спасены!..

Теперь стало достоверно известно, что немцы расстреляли несколько сот душевнобольных, находившихся в психиатрической лечебнице. Жена инженера Петрова узнала о смерти мужа. А ведь он был, по сути, уже совершенно здоровым человеком. Это величайшее злодеяние, которое лишний раз доказывает жестокость немцев.

14 января