В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии

На третий день активность боевых действий в городе несколько снизилась: наши подразделения очистили от противника большую часть города, но некоторые районы всё ещё оставались занятыми врагом. В ходе рекогносцировки по городу мы навестили городскую больницу. Это был вполне логичный шаг, со многих точек зрения. Прежде всего, там могли оказаться (и оказались) местные жители, дома которых пострадали в ходе обстрелов. Некоторые из них были ранеными или контуженными. По привитой ещё старыми временами привычке, они собрались в надежде на помощь в разгромленном, заброшенном здании городской больницы, точнее, — в её подвалах. Больница была разгромлена не вследствие прямых попаданий — просто верные «давним казачьим традициям рыцарского ведения войны» (как изволил выразиться их недофюрер Петрушенко) подстилки Запада, всегда широкие на «рыцарские жесты» вроде грабежа и расправ над беззащитными, разгромили больницу и растащили её содержимое.

В тот же день мы развернули медицинский пункт на окраине Углегорска — в одном из частных домов. Теперь специализированная врачебная помощь существенно приблизилась к раненым. Удалось обеспечить медпункт электрическим освещением, в доме было бесперебойно функционирующее печное отопление. Пара комнат были приспособлены под палаты интенсивной терапии. Как всегда, мои медики «в поле» работали выше всяческих похвал: чётко, спокойно, самоотверженно. Считаю, что мне очень повезло с коллективом. Разумеется, речь идёт о тех, которые выезжали «на передок» и выполняли свой воинский долг. Помимо них в коллективе было некоторое количество «крыс», которых выгнать из расположения было совершенно невозможно (выше я о них уже рассказывал). К сожалению, при случайном наборе личного состава, по принципу «набрать 100 % любой ценой», и невозможности применения каких бы то ни было дисциплинарных мер к проштрафившимся (что всё вместе представляет собой полный нонсенс), влияние этой небольшой горстки вредителей было строго как в народной пословице — «Капля дёгтя портит бочку мёда». В любом случае, всем медикам, которые честно выполняли свой долг в боевой обстановке, я хотел бы от всей души поклониться и выразить свою искреннюю благодарность: их роль в спасении жизней наших ребят невозможно переоценить.

Бои за овладение городом уже подходили к концу, когда произошёл ещё один яркий случай. Однажды ночью мы вывозили двух раненых на «Скорой помощи» из Углегорска. Дорога простреливалась, шли как всегда — без света. И когда буквально в десятке метров перед капотом нашего автомобиля, буквально на уровне наших глаз, вспыхнули огромные фары «Урала» — махины рядом с букашкой нашей «Скорой», летевшего на полном ходу и выскочившего на встречную полосу, я только успел подумать: «Конец». В следующий момент раздался треск столкновения.

Мы вылетели из машины, искренне не веря тому, что живы. Однако это было именно так: отделались лёгкими ушибами. Каким образом так получилось при столкновении «лоб в лоб» с летевшим на полной скорости «Уралом» — для меня до сих пор неразрешимая загадка. Скорее всего, даже «Пежо» был разбит отнюдь не так сильно, как должен был при таких обстоятельствах.

Бои за Углегорск окончились. И в тот же день вечером, поедая тушёнку, я почувствовал в еде что-то твёрдое. Посмотрел — осколки зуба. Пощупал пальцем — минус один, раскрошился в ноль. Как позже мне расскажут классные стоматологи, потеря зубов — норма для боевого стресса, они разрушаются очень часто.

Второй у меня рассыплется сразу же после того, как мы возьмём Логвиново.

И много позже, когда любимая доченька спросила меня: «Папа, куда делись твои два зуба?», я с улыбкой ответил ей, показывая пальцем на пустоту:

И на груди его светилась
Медаль за город Углегорск.

Это две мои награды — за Углегорск и Логвиново. Я не получил ни одной награды за войну. Полгода командуя медицинской службой бригады, остался в первоначальном военно-медицинском звании — нонсенс? Да, но только для непосвященных в истинные закулисные картины этой войны. Которая была организована исключительно для того, чтобы возвысить недостойных и их руками перебить достойных. Мой друг, командир одного очень достойного подразделения, так мне сказал: «Мне всё равно, что у меня нет наград. Лишь бы ребята были живы». Я с ним целиком согласен. И ещё я горжусь крошечным осколочным ранением кисти. Ведь это и вправду честь — пролить кровь за свой народ.

В короткий период затишья после взятия Углегорска наш названый сын, боевой разведчик, лихой механик-водитель, скромный и беззаветно храбрый боец рассказал нам один, но зато беспредельно яркий (и по-своему — чудовищный в своей яркости) эпизод своего боевого пути.

«…Мы не знаем, с какого хрена наводчик этого укропид…кого танка решил распиз…вать девятиэтажку с мирняком. Никто не стрелял из неё, в окнах горел свет, — издалека было видно, что это обычное жилое здание. Там было полно местных. В том числе и семья с одним грудным ребёночком. Их мы запомнили на всю жизнь…