В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии

В один из вечеров, мне кажется где-то в половине двенадцатого ночи, меня срочно вызвали в штаб. Штаб был переполнен офицерами высшего звена. Напряжение буквально висело в воздухе, как грозовой разряд. Там же я увидел множество командиров малых, но действительно боевых подразделений — спецназа ДНР, ЦСО МГБ, СОБРА, ряда других. Присутствие этих людей, чьи формирования всегда находились на самом острие боевых действий, могло означать только одно: направление главного удара — здесь, у нас. Мы, молча, очень душевно обнимались, радуясь друг другу и без слов понимая важность происходящего. Внимательно смотрели друг на друга. Чётко понимали, что завтрашний день для любого из нас с большой степенью вероятности может оказаться последним.

Так стояли мы с друзьями
В перерывах меж боям,
Сухопутьем и морями
Шли, куда велел приказ.
Встань, фотограф, в серединку
И сними нас всех в обнимку —
Может быть на этом снимке
Вместе мы в последний раз.

Думал ли я в тот миг о том, что возможно мы сейчас обнимаемся с ними — как с Шайтаном, тогда, перед атакой? Гадал ли, кто завтра останется в этом мире, а кто уйдёт в Высший, Горний? Нет, не думал. Мы собрались здесь, чтобы уничтожить ненавистного врага и защитить свою землю. Только это имело значение. А смерть в бою, да ещё в наступлении, — разве это не мечта любого настоящего мужчины, разве это не счастье?

Присутствовал сам Александр Владимирович Захарченко. Он и поставил нам боевую задачу следующего дня: Углегорск. Небольшой населённый пункт, строго на восток от Горловки, тысяч на тридцать жителей, совсем близко от окраины нашего города. Всем было понятно, что это — только первый этап предстоящего наступления, окончательная цель которого — окружение дебальцевской группировки противника. Многотысячной толпы кровавых хохломутантов, которые заняли важнейший железнодорожный центр — Дебальцево, настроили там укреплений, создали плацдарм для наступления, имевшего цель разрезать надвое нашу донецкую республику. В нарушение тех же проклятых минских договорённостей эти укрозомби не собирались покидать Дебальцево. Как верно сказал в своём выступлении Захарченко: «Дебальцево надо взять! Это сотни спасённых от обстрелов мирных жителей, это предотвращение вражеского наступления, это успешное окончание войны!»

Общая задача для командиров подразделений звучала просто: к пяти утра развернуться на исходных позициях в готовности начать наступление. При этом нужно было собрать личный состав, составить приказ на марш и боевое расписание задействованных сил, довести его до личного состава, осуществить полную подготовку техники, вооружения и материальных средств к движению и развёртыванию. Ещё нужно было, по особому приказу командира бригады, выдать наркотические обезболивающие медикам спецназа ДНР — у этого подразделения была крайне ответственная и опасная задача, что закономерно было чревато многочисленными жертвами. А ещё нужно было согласовать усилия нашей медицинской службы с командирами множества подразделений, которым предстояло работать вместе с нами. Плюс к тому — зима, гололёд, неосвещённая, изрытая воронками, простреливаемая противником дорога. Времени не было совершенно, от слова «совсем». Так что после получения общей задачи я предпринял несколько судорожных попыток согласовать своё решение с командиром бригады — однако понял полную бесплодность своих попыток ввиду того, что комбриг куда-то исчез, и его судорожно искала толпа не менее меня ошарашенных текущими вводными командиров и начальников служб. Потому я подошёл к начальнику штаба, кратко доложил ему свои соображения, получил их одобрение и разрешение «отправиться выполнять».

Тут не могу не сказать несколько слов о начальнике штаба нашей бригады. Помните, я уже упоминал этого достойного воина, когда рассказывал о бое за Озеряновку и Михайловку?

Начальник штаба нашей бригады являл собой редкий, почти вымирающий тип настоящего офицера. Высокий, худощавый, с прекрасной выправкой, светлые усики «щёточкой» — как на плакате про идеального офицера царской армии. Всегда сдержанный, уравновешенный, с умным блеском синих глаз прирождённого воина. При этом всегда весёлый, приветливый, корректный и идеально приятный в обращении, даже под шквальным огнём. Он уникальным образом сочетал в себе лучшие черты офицера царской армии и старой советской школы. Если кого и ценю по результатам кампании, если кого и хотел бы очень сильно увидеть вновь, — так это его. Собственно, если бы не он, усилиями комбрига всё под Дебальцево было бы угроблено… Но об этом — чуть позже.