В окопе дней. Избранное

Я согрешить хотел не раз,
Под стук колёс и сердца, знаю,
Зачтётся небо ваших глаз,
От звёзд которых умираю.

Зачтётся золото волос,

Зачтётся жгучий взгляд, как солнце,
На мой мучительный вопрос
И молодой запал эмоций.

То верный знак, что не сорву

Букет весенний, понимаю
И Божий знак, что не умру,
И счастье в том, что умираю.

Пусть все трезвонят трубы

Помчались сразу с глаз долой от всех людей,
Хуления отбросив и усмешки,
На переправе поменяли лошадей,
Да, вопреки и извиняясь, в спешке…
Я не забуду это до сих пор,
И пусть зато во все трезвонят трубы:
Мир бросили, несясь во весь опор
К звезде своей, от счастья стиснув губы.
Поступок этот, как ни назови,
Да, безрассудный, знаем, ну и что же:
Всё се ля ви, а хоть не се ля ви,
Господь простит – любовь всего дороже!

Серебряный овал

Я высших чувств земных сполна не испытал,
Они меня найдут, как новых красок цвет,
И твоего лица серебряный овал
Я всё-таки прижму к себе на склоне лет.
Умру ли я тогда от приближенья лика,
От сбывшейся мечты, что все желают вблизь,
Ах, поздняя любовь, ты мне дороже мига,
Того, что ждут как смерть, а называют жизнь.

Как мало женщину мы любим

Прекрасна женщина на склоне своих последних светлых лет,
Когда в её любовном лоне уже другой оттенка цвет.
Она ещё весной красива и ранней осенью стройна,
И бабьем летом просто дива, всех пробуждая ото сна.
Но я прошу, правдивы будем, я б всем мужчинам заявил,
Что мало женщину мы любим, когда она в расцвете сил.

В небесных стаях звёзд

В небесных стаях звёзд, в морских глубинах грёз,
Везде, где солнце чтут, любимые живут.

Я чтил любовь, как знать, а в мире долгих лет,

Как Бога, хлеб, как мать, как старец белый свет.
О это звёздный миг, что вечный смысл хранит –
Твой полун'oчный лик, в котором солнце спит.

В морских глубинах грёз, в небесных стаях звёзд,

Везде, где солнце чтут, любимые живут.

Эллипс

Да не оставит нас любовь

Да не оставит нас любовь, в Эдема комнате играя,
Закроем двери на засов, чтоб не сбежали слуги рая.
Такое снится не всегда, соблазн с коварством в круге спелись,
И снова в память поезд'a отходят от перрона «Эллипс».
Тут недозволенности нет, любовь скорбит от главной прозы,
Гори подольше, красный свет, ты – страсть земная, боль и слёзы.

Дор'oгой, выстланной стихами

Нам страсти не понять земные, в них, что смывает вмиг волна,
То пудры горы золотые, то реки сладкие вина.
Ушёл с луной под облаками от чувств, чтоб даром не проп'aсть,
Дор'oгой, выстланной стихами, шагами отдаляя страсть,
И лились строки, что венчали глаза отдавшие твои,
То слёзы, полные печали, то слёзы, полные любви.