В оковах бездны (СИ)

Когда пришла в себя, застонала, во рту все пересохло, хотелось пить. Открыть смогла лишь правое веко, левое так и не поддавалось. Заметила силуэт мужчины у окна и попыталась сфокусироваться. Накатило облегчение, когда поняла, что это Игорь.

Муж будто почувствовал мой взгляд и обернулся. В его глазах было отчуждение, губы поджаты, на скулах желваки ходили. Любимый тяжело вздохнул, сел рядом со мной, обхватив голову руками, и молчал. Меня это медленно убивало, потому что видела, что Ларин снова возводил вокруг себя забор из колючей проволоки. Зная Игоря, он во всем винил себя.

Завертела головой, сразу сообразила, что находилась в палате. Как я сюда попала и когда?

У меня дыхание сбилось, и аппарат, стоящий рядом с кроватью, пикнул, оповещая о том, что ритм сердца нарушился. Мне так хотелось поговорить с любимым, но ни звука не могла произнести. Снова возник барьер, как в прошлый раз. Хотелось рычать от досады, но все, на что меня хватило — еле слышный стон. Ларин напрягся, буквально окаменел.

— Я знаю, кто это сделал. Они обрезали все провода у камер, когда вошли в дом, все, кроме скрытой, которая расположена в кабинете. Мы их вычислим и накажем. Я успел посмотреть запись, видел, что произошло, — сказал на одном дыхании, смотря на свои переплетенные в замок пальцы, а не на меня. — У тебя, к счастью, переломов нет, только сотрясение мозга и многочисленные гематомы по телу. Я договорился с врачом, тебя продержат в одноместной палате две недели. Когда поправишься, переедешь в другой город вместе с Мишей и Наташей.

Я схватила Игоря за руку, заставив посмотреть на меня. Муж прочел в моем взгляде невысказанный вслух вопрос.

— Да, Тань, мы больше не будем жить вместе. Я тебя чуть не потерял… И чтоб ты знала, в сейфе действительно хранятся очень важные документы. Там улики против Добровольского, их мало, чтобы упрятать его в тюрьму, однако кто-то доложил ему о том, что я собрал некоторые данные. Видимо, на работе завелся крот, который сливает информацию. Я не хочу больше тобой рисковать. Прошу без истерик принять тот факт, что больше вместе нам не быть. Добровольский не успокоится, пока не отомстит мне за смерть сына. Они так и будут наносить удары по тем, кто мне дорог. Теперь понимаешь, почему я не хотел детей? Нападавшие убили Люка, а если бы в доме был наш малыш, они бы и его не пощадили…

У меня слезы нескончаемым потоком текли по щекам, трясло как в лихорадке. Твою же мать! Хоть бы слово выдавить из себя! Как же сложно.

— Это ради твоего блага, поверь, мне так же хреново, как и тебе, но лучше буду жить один и знать, что ты жива и здорова, чем ждать, когда они снова явятся за тобой. Они от тебя отстанут, когда поймут, что ты больше не моя слабость, — заявил Ларин и поднялся с места, намереваясь уйти.

У меня сердце чуть не разорвалось в груди, аппарат противно пищал, фиксируя скачки пульса.

— Нет, — выдохнула я через силу, снова схватив мужа за руку. — Не надо, — умоляюще проговорила. — Ты мне нужен, не бросай меня… — прошептала, глотая ком в горле.

Слезы душили. Слова давались с трудом, создавалось впечатление, что мне душу раздирали на клочья.

— Тань, так будет лучше. Так будет правильно, — твердо ответил Ларин, а я увидела в его глазах лед, он все уже решил, и теперь хоть тресни, не изменить этого.

Игорь наклонился, зажмурился и поцеловал меня в висок.

— Выздоравливай. Сейчас к тебе мама приедет, а я приду завтра. Я всегда буду рядом, никогда тебя не брошу, но жить вместе мы больше не будем, — оглушил он меня своими словами.

Ларин отстранился от меня и, не оглядываясь, вышел из палаты, оставив меня одну. Я чувствовала пропасть, возникшую между нами. Боже! Четыре года я прокладывала дорогу к душе этого человека, и когда казалось, что почти перешла через бездну, разделяющую нас, выстроенный мост разрушился. Игорь вновь закрылся от меня, решил оттолкнуть, потому что боялся за мою жизнь. Но, черт возьми, почему он не понимает, что без него мне не нужно все это?! Он — мой кислород!

Мама застала меня в оцепенении. Она плакала, причитая, прижимала меня к себе, а я ее не слышала, лихорадочно соображала, как вернуть мужа? А еще разъедало изнутри осознание того, что меня больше не будет встречать с работы Люк. Теперь понимала, почему Игорь никогда не заводил животных, он не хотел привязываться к ним. Он был прав, это нереально больно терять питомцев, но страшнее остаться без близких сердцу людей.

— Все будет хорошо, — повторяла мама, гладя меня по голове, а я продолжала молчать, словно закрывшись коконом от всего мира.

Игорь, как и обещал, пришел на следующий день, принес мне небольшой букет цветов и фрукты. Избегал моего взгляда, был сдержан, холоден.