В оковах его власти (СИ)

—Ты пожелаешь! Ты пожалеешь, Белов! — кричал скрученный будущий несостоявшийся мэр.

—Если я пожалею, то и ты пожалеешь.

Я улыбнулся ему в последний раз и крутанулся в сторону окна, сжимая в руках бокал с пойлом.

И правда, все-таки тщеславие — это самый страшный грех.

ГЛАВА 32

МАША

Я приготовила лазанью и сейчас сидела у окна, всматриваясь в сгущающиеся сумерки за окном. Саша не звонил почти весь день, и это вообще не было на него похоже, а мои звонки оставались неотвеченными. Интересное кино. Я запрещала себе волноваться, потому что помнила, каким напряженным он был в последние несколько дней. Да и если бы хоть что-то случилось, я бы поняла. Хотя бы просто потому поняла бы, что у меня полный дом охраны, и хоть какое-то волнение среди них случилось бы обязательно, будь что-то не так.

Выдохнув, печально обвела взглядом полную тарелку. Аппетита не было, а потому, тепло одевшись, я проследовала на улицу, где сразу не стала одинокой. Буйвол шустро прибежал ко мне, махая черным хвостом, и уткнулся носом в коленки. Он это очень любил.

—Привет, сладкий, скучно тебе, да? — я опустилась на корточки и начала гладить его за большими мягкими ушами. В ответ пес с удовольствием лизнул мою щеку.

—Подружилась с самым верным другом, считай, что завоевала мужчину, — послышался за спиной уверенный, но при этом хриплый голос. Я медленно поднялась, развернулась, отчетливо понимая, что бояться было в принципе нечего. Ваха собственной персоной пожаловал.

—Здравствуйте.

Он внимательно осмотрел меня с ног до головы и склонил голову, придвигаясь ко мне ближе.

—Давай без выканья, у меня дочь примерно твоего возраста, я привык общаться с ней на «ты». Да и по жизни мне мало выкали.

—Хорошо, — без проблем согласилась я, потому что в последнее время относилась к «вы»/ «ты» несколько иначе, чем в самом начале нашей с Сашей истории.

Ваха кивнул в сторону беседки и подхватил с перил пледы. Он, очевидно, хотел со мной поговорить, вот только я не понимала, о чем. Сердце заходилось как ненормальное. Мужчина предусмотрительно подстелил один на скамью, а второй вручил мне, показывая жестами, что надо бы укрыться.

—Потолковать пришел. Виноват я в общем-то перед тобой. Ты тогда неслучайно оказалась в бильярдной. Но все остальное чистое совпадение, я про Азизу. Короче, просить прощения нормально я не умею, но считаю важным извиниться перед беременной женщиной своего лучшего друга. За Белого не волнуйся, он будет буквально с минуты на минуту, просил лично находиться тут, пока не явится. Так что не ходи с потерянным выражением лица, переживать не о чем.

Я сидела как громом пораженная. Неслучайно. Вот оно как. Между строк читалось очевидное «я вмешался тогда». И вроде как мне положено испытывать отвращение, боль или отчаяние, но я испытывала странную благодарность. Она не выражалась вербально, но человек напротив точно прочитал ее в жестах и мимике. Может только благодаря ему мы и столкнулись тогда…Но благодаря ему случилось и страшное, непоправимое. Или это просто судьба?

—Я лучшего друга потерял из-за этого, вот хочу исправить. Поступком, действительно, не горжусь, и Белый поступил верно. Правильно, что вышвырнул. Я бы поступил так же, — мужчина продолжал повествование, прокручивая в руках незажженную сигарету.

Выставил лучшего друга…Ради меня отказался от человека, с которым пережил поболее, чем со мной. Вот так взял и отказался? Внутри предательски щемило сердце. Я не знала, что именно следовало бы сказать в таком случае, а потому просто кивнула и слабо улыбнулась.

Вот такой вот разговор. Он все крутил и вертел источник никотина, но ни я, ни он не сдвинулись с места.

—С тобой он другой. Не такой, как был с ней. Так что не бери в голову. Сейчас он впервые по-настоящему счастлив, цени это. И поздравляю, конечно, с малым, в этот раз точно крестным не буду, а жаль, — он печально улыбнулся и поднял на меня серьезный взгляд.

Наверное, мне эти слова были очень нужны, раз я вновь ощутила облегчение. Хотя это ведь такая глупость думать, что вот «меня он любит больше, чем всех предыдущих». Но я все равно слушала и радовалась, как больная, честное слово. Слушала и пыталась не придать своему лицу хоть какое-то выражение. Лишнее это.

—Спасибо вам. Я зла не держу, — рука снова самопроизвольно потянулась к животу. Этот жест у меня повторялся десятки раз за день, я словно уделяла внимание нашему ребенку таким образом. Не то защищая, не то просто касаясь с одним желанием проявить нежность.

Ваха кивнул, прикурил и отошел, жадно вдыхая никотин. А вот Буйвол остался, укладывая мне на коленки свою мохнатую голову и преданно всматриваясь в мои глаза.

—Играть хочешь, да?

На столе лежала игрушечная кость. Подхватив ее, я замахнулась, и пес уже сорвался с места как ошалелый. Так мы и играли: я бросала, а он приносил, утыкаясь мокрым носом мне в ладошки. Пока горячие руки не опустились на плечи и не сжали совсем чуть-чуть, рождая при этом особенный трепет в душе и во всем теле. Вызывая табун мурашек и самую широкую улыбку из всех.

—Привет, маленькая, — поцелуй в макушку, как ритуал. —Как вы?