В оковах его власти (СИ)

Меня же бросало то в жар, то в холод, а еще так сильно хотелось коснуться лица, но я не смела причинить ему боль. Вот и сидела сжирала саму себя. При близком изучении я смогла понять, что сейчас лицо — это один большой синяк.

—Я все равно буду переживать за тебя, я иначе не могу.

—Зачем? Мужик взрослый, решать проблемы научен. Зачем беспокоиться? Не надо.

Мужик. Взрослый мужик. Научен решать проблемы. А от простой ласки терялся, плавился…тянулся к источнику.

Он взял меня на руки и сел на кровать так, что я полностью обвила его всеми конечностями, обнимая так крепко, как только могла. Водила руками по широкой спине, гладила плечи и невесомо касалась губами лица. Стараясь при этом не причинить боль.

Саша же вскоре зарылся в мои волосы и хрипло прошептал:

—Ложись отдыхать, тебе надо, а я только то и делаю, что нарушаю твой покой.

—Не уходи. Пожалуйста.

Я не могла его сейчас отпустить, не было никаких сил на это. Просто отчаянно хотелось сидеть вот в его объятиях и чувствовать тепло как от печки. Но он встал и мягко уложил меня в постель, целуя в лоб.

—Не уйду, буду тут с тобой.

Сидеть на неудобном табурете и гробить свою спину? Он едва умещался на этом предмете пыток, а спать явно не смог бы.

—Ложись со мной, — потянув Сашу за руку, я была полна решимости не дать ему уйти дальше моих рук.

Просто не могла его сейчас отпустить никак. Он мне нужен был как воздух.

Окинув меня вожделенным взглядом, мужчина тяжело выдохнул, внимательно рассматривая мою скромную больничную сорочку, едва ли что-то скрывающую. Особенно, когда он так щедро одаривал меня вниманием. Я вдруг ощутила тяжесть в груди и приятное томление внизу живота.

—Ты в меня веришь, конечно. В выдержку мою точно, — голос звучал низко.

—Саш, пожалуйста.

И он лег, позволив сначала мне уместиться на не очень уж и широкой кровати. Укутав собой получше любого шерстяного одеяла. Касаясь губами моего виска. Я уснула в самых надежных руках в мире. В оковах самой пленительной власти.

ГЛАВА 30

МАША

Я запрещала себе плакать, но периодами могла легко разрыдаться по всякому пустяку. Как и было оговорено, я действительно лежала в больнице на сохранении, как говорят. Хоть это в действительности больше походило на отдых в санатории, где даже был массаж. Ходила в бассейн и посещала курсы молодых мам. Здесь было все, что только могло ударить в голову подвергнувшейся играющим гормонам беременной девушке. Я позвонила отцу и сообщила, где нахожусь. Разумеется, без подробностей по телефону. Он приехал так быстро, что можно было бы подумать о телепортации. Залетел и без слов все понял, тут уже приходилось мне успокаивать родителя.

—Я не могу поверить, что ты у меня такая взрослая, — прошептал он, укладывая ладонь мне на щеку. —Прости меня, милая за все, — пролепетал он бессвязно со слезами на глазах.

Так и не смогла решиться рассказать ему правду о маме и о Саше, это показалось мне нечеловеческим испытанием, которое я провалила. Нет. Не надо оно ему. Ничего не поменяется, а рана отца только больше станет. Ни ему, ни мне — никому вообще легче не станет.

О прошлом я думать не хотела, но между тем не забывала благодарить судьбу за то, что все сложилось именно так. Любые испытания даются по силе. И раз они свалились на голову, значит, мы имеем достаточно ресурсов пережить это. Если даже кажется, что все пропало…может вам просто в другую дверь. Там все открыто, вас там обязательно ждут и протянут руку с улыбкой на лице.

Я могла очень долго рассматривать мужественный профиль Саши, когда он, уставший и измученный, приходил ко мне за полночь и молча ложился на узкую кровать. Я непременно ждала его, оставляя люфт в своем сне, отсыпаясь до этого. Лежала и смотрела, смотрела. Как дышал, как ресницы дрожали во сне, как губы сжимались, как впоследствии расслаблялось лицо и становилось на несколько лет моложе. Водила я тогда пальцами по его покрытой щетиной коже и улыбалась.

—Не будешь спать, я буду приходить на десять минут с утра и на пятнадцать вечером, — с закрытыми глазами шептал мне Саша очередную угрозу, а потом укладывал меня как ребенка.

—Да, господин мэр.

И мы спали вдвоем на узкой, но при этом самой удобной кровати в мире. Там, где я чувствовала лишь бесконечное счастье и уют. Меня просто грело в этом мужчине абсолютно все.

Он много работал, так много, что мне казалось…даже во сне не прекращал мыслительный процесс. Заросший, не имеющий времени даже переодеться, он часто принимал душ в моей больничной палате. Не было ни единого дня, чтобы он не пришел, ни единого. Чтобы не спросил о моем самочувствии у врача, чтобы не поцеловал в живот, чтобы не прикоснулся к нему и не улыбнулся. В этом взгляде, укутывающим меня словно коконом, было столько всепоглощающей любви, что у меня все внутри замирало.

Нежность, забота и счастье — все это плескалось на дне его голубых глаз.

—Саш, как дела?