В оковах льда

Он говорит мне что-то умасливающее, только я не вникаю в смысл его слов. Джейни — один из хороших парней, ну, настолько хороших, насколько они вообще могут быть. Но это не делает его менее опасным. Некоторые люди считают, что я, малость, сдвинутая, со всеми своими суперспособностями. Я не такая. Я просто смотрю на людей немного предвзято. Просто, я куда больше знаю об этом хреновом мире, чем остальные, и подмечаю малейшие нюансы в их поведении — им жутко это не нравится, поэтому всякий раз, когда они смотрят на мой меч, на их руках непроизвольно сокращаются мышцы, словно представляя, как бы он ощущался в ладони, если его захапать себе, или, как они отводят глаза в сторону, словно говоря, как они рады, что это ответственность не их, а моя. Самый прикол в том, что их сознание и подсознание, похоже, настолько разделены, что совершенно не улавливают друг от друга сигналов. Словно конкурирующие чувства внутри них вообще не способны к мирному сосуществованию. Чуваки, и с ними так постоянно. А я как эмоциональный мячик для пинг-понга, целый день, прыгающий между ракетками — то не могу дождаться, когда у меня уже, наконец, начнется половая жизнь, то начинаю думать, что совокупление — грубейшая и самая мерзкая штука на свете. В понедельник я без ума от Танцора, во вторник я ненавижу его безо всяких на то причин. Я просто живу с этим, и наиболее часто испытываемое мной чувство — это попытки вести себя осмотрительнее и старание держать свой рот на замке, когда я на людях. Но у большинства людей их «Я» и «Супер-Я» живут в их головах, как в домах — на разных этажах, в разных комнатах, с заколоченными фанерой, запертыми между собой дверями, потому что думают, что они, вроде как, заклятые враги, которые не способны вместе ужиться.

Ро думала, что проблема целостности подсознательного и сознательного имела отношение к тому, почему я такая, какая я есть. Она сказала, что мое «неврологическое состояние синестезии»[23] полетело коту под хвост, со всеми видами перекрестного соединения участков моего мозга, которые стали напрямую влиять друг на друга. Старая ведьма всегда была готова меня психоанализировать (словно, к примеру, она была психом, а я — аналитиком). Она говорила мне, что мои «Я» и «Супер-Я» — лучший букет, они не только жили на одном этаже, но еще и делили кроватку.

Я не против. Это освобождает пространство для других вещей.

Я срываюсь с места, настраиваюсь на работу и приступаю к тому, что у меня выходит лучше всего.

Мачилову.

ДЕВЯТЬ И все в ритме бум, чика бум бум-бум, чика бум [24]

— Че это за место? — спрашиваю я Риодана. 

— У тебя самой по городу полно таких мест, детка.

Я не говорю «а то, как же». Кажется, в последнее время, все кому не лень, все обо мне знают. И он не говорит: «Ну, так у меня тоже». Когда Риодан сотрясает воздух, он делает это самым отвратительным способом. Каждое произнесенное им слово несет в себе философский смысл, пробивая меня на охренеть какую зевоту. Философствование в понимании Джейни — не поможет сохранению собственной шкуры, вот факты — совсем другое дело. Это совсем разные вещи. Раньше это был мой конек.

Мы стоим на бетонном пандусе у служебного входа промышленного склада в Северной части Дублина. Риодан привез нас сюда на армейском «хаммере». Он припаркован позади нас, едва различимый в ночи, черный на черном с тонированными стеклами, колесами и всем прочим. На таком бы и я закатнулась. Если бы нашла хоть один. Но, поди ж ты, мне такие еще ни разу не попадались. Меня распирает от зависти. Наверняка и у Бэрронса тоже крутые тачилы.

Я приступаю к расследованию. Вокруг здания ни одного фонаря.

— Чувак, а как же защита от Теней?

— Она тебе не понадобится. Там никто не живет.

— Как насчет приходяще-уходящих людей?

— Такие встречаются только днем.

— Чувак. Ночь. И я здесь.

Он смотрит на меня, точнее на мою голову, и его губы подергивают, как будто он старается не рассмеяться.

— Тебе не понадобится этот… что бы это, блядь, не было.

— То, что не даст сдохнуть от Тени. Это МакНимб. — Первое, что я сделала сегодня утром — сгоняла к Танцору и прихватила свои вещички.

МакНимб гениальное изобретение. В одном только Дублине он сохранил тысячи жизней. Он назван в честь моей бывшей лучшей подруги Мак. В честь человека, который придумал покрыть велосипедный шлем спереди, с боков и сзади светодиодными лампочками. Я добавила пару скоб к моему шлему для лучшей зоны покрытия в стоп-кадре (хотя всегда задавалась вопросом, удастся ли мне без него в стоп-кадре пролететь сквозь Тени). Он — максимальная защита от Теней. Я слышала, их собирает огромное количество народу по всему миру. В Дублине он есть у каждого. Какое-то время, я каждый день собирала и доставляла их выжившим. Кто-то говорит, что Тени покинули Дублин. Перебрались на более злачные пастбища. Но Тени подлые и хватит всего одной, чтобы мгновенно убить вас. Я не дам им ни малейшего шанса.

— Что общего это место имеет с твоим клубом? — спрашиваю я.