В оковах льда

Я прихожу в ярость. Каждый раз, разбивая коробку или ящик, где хранятся боеприпасы или оружие, я становлюсь все безумнее. Подозреваю, он спрятал еду до того как привезти меня сюда. Я собираюсь разнести мой пятый ящик, когда Риодан вдруг поднимает меня за шкирку в воздух, перекидывает, как куль с мукой себе через плечо, выносит меня на суперскорости из здания, швыряет в телефонную будку и шипит:

— Что, черт возьми, с тобой такое? — И в этот момент все здание взлетает на воздух.

— Чувак, ты набиваешь это место боеприпасами, чтобы потом все это взорвать? — спрашиваю я на обратном пути в «Честер». — Это что, еще один твой дурацкий тест? У меня, типа, есть три секунды, чтобы решить твою маленькую головоломку, прежде чем все взлетит к чертовой матери?

 Взорвалась вся внешняя сторона здания. Мы едва успели  унести ноги из зоны поражения разлетающихся осколков.

— Я потерял много личного имущества в обоих взрывах. А я не жертвую ничем своим, что может принести прибыль.

— Что в переводе «пока я полезна, поскольку ты думаешь, что я твоя, я не…». — Я вываливаю язык и чиркаю пальцем по своей шее.

—  Детка, не вынуждай меня захотеть это сделать.

— То же самое касается и тебя, босс.

Он улыбается, и я чувствую, как начинаю расплываться в ответной улыбке, это раздражает меня, поэтому перевожу взгляд на окно и получаю реальный вид на пейзаж, который могу разглядеть в розоватом лунном сиянии, но там нет ничего существенно примечательного, потому что Тени постарались забрать все самое ценное, что только могли забрать. По дороге сюда есть три убежища и большой притон. Не знала, что Риодан тоже залег на дно. Я покину этот район, как только появится возможность для переезда.

— Наблюдения, — говорит он.

— Четверо Невидимых Королевских Стражника, присутствуют в обеих эпизодах, это единственная эндемичность[25], которую могу пока выделить.

Они стояли, вооруженные, у дверей, наблюдая за разгрузкой доставки.

Он искоса бросает на меня взгляд:

— Ого. Похоже, это было целое предложение. С существительными, глаголами и соединительными[26]. «Эндемичность». Сложное слово.

—  Сыровато, чувак, незачет. Про соединительные — это ты зря.

— И больше ничего.

Я бросаю на него взгляд. Ненавижу эти полувопросы-полуутверждения. Больше я на них не куплюсь.

Он смеется.

— Больше ничего. — Его голос на «ничего» поднимается на одну сотую октавы выше, чем на слове «больше» — только что сделанная уступка для кого-то с суперслухом вроде меня, способного уловить это различие. Тем не менее, это уступка. От Риодана. Реже, чем вода в пустыне.

— Лед наслоился точно также. Возможно обиневением. Определенно изморозью. И прозрачный лед поверх всего этого. Странная изморозь. Белый лед происходит из-за замерзания тумана. Что создает туман внутри этих зданий?

— Как произошел взрыв?

Я силюсь вспомнить. Это произошло так быстро, и мы были снаружи, а он закрыл мне обзор, и я больше была сосредоточенна на том, чтобы он отвалил от меня, нежели на чем-то еще. Мне неловко, но я признаю это:

— Не могу сделать никаких выводов, с учетом обстоятельств на данный момент.

Он снова косится на меня.

— Говоря твоими словами, чувак, рано или поздно, но мы докопаемся до гребаной истины. Не так-то просто выявить связь непосредственно в процессе исследования.

— Да неужели. Протяни мне свою руку.

— Нет.

— Живо.

Вот уж хрен я стану протягивать ему свою руку.

Он произносит что-то мягкое на языке, который не понимаю. Моя рука дрожит. И я с ужасом смотрю, как она передвигается на его сторону «хамви», ладонью вверх.

Он бросает в нее «сникерс», бормочет что-то и моя рука снова подчиняется мне. Я поражаюсь, с каких это пор и хренов, мой чертов аппетит стал вдруг общественным достоянием.

— Ешь.

Я прикидываю, не швырнуть ли мне шоколадку ему в лицо или в окно. Я не разрешаю пальцам сомкнуться на ней.

Но не отказалась бы.

Он тормозит, останавливается на дороге, поворачивается ко мне, хватает за шиворот, тянет через промежуток между нашими сиденьями и склоняется ближе ко мне. Встречается со мной глазами. Между нами всего двадцать сантиметров от силы, и я думаю, единственная причина, почему мой нос еще не расплющен об его, это то, что один из кронштейнов на моем МакНимбе упирается в его лоб. Моя задница больше не касается сиденья.

Никогда не видела таких ясных глаз, как у Риодана. У большинства людей они полны эмоций, с мимическими морщинками вокруг них, как с боевыми шрамами. Посмотрев на взрослых, я могу сказать, как они провели свои годы, улыбаясь, или печалясь, или злясь на весь мир. Я слышу, как мамочки говорят своим деткам, когда те корчат рожицы: «Осторожнее, а то твое лицо может таким и остаться». И они реально правы. К середине жизни большинство людей имеют на своих лицах то, что они чувствовали чаще всего в своей жизни и весь мир это видит. Поэтому, чуваки, многие из них должны быть смущены! Именно поэтому я так много смеюсь. Если мое лицо заклинит, мне должно нравиться, то, что я увижу.