В оковах страсти

— Он здесь? — Отец нервно поперхнулся. — Здесь? В моем замке? — Я услышала, как он поднялся и забегал вокруг стола. — В крепости? В моей крепости?.. Это злая шутка, брат. — Невозможно! Все входы постоянно охраняются, благочестивый.

— Он здесь, Альберт.

Голос Фулко прозвучал тихо и угрожающе.

— Он был в вашей часовне. Переодетый, словно Христос, в мантии благочестивого паломника, шедшего от гроба апостола. В часовне он встретился с ней.

— С кем?

— С кем? С вашей дочерью, Альберт. С вашей Богом и всеми святыми оставленной дочерью.

— О Всевышний! — Отец застонал. — Будь проклят тот день, когда я оставил в живых этого сына разврата!

— Слишком поздно, Альберт! Время молитв тоже миновало — Бог больше не внемлет твоим мольбам! Сейчас он хочет слышать бряцанье оружия… Железо на железо, окрашенное кровью, и треск огня, когда он сжирает пергамент и человеческие кишки.

— Что я должен сделать, брат? Посоветуй мне, помоги! — послышался горячий шепот отца.

— Пусть льется кровь, граф. Вы же знаете, как строг закон к женскому позору. Лишь потоки крови могут очистить вас и только вас, Альберт.

— Но моя дочь…

— Она запачкана, Альберт! Язычник обесчестил ее — вы больше не сможете спасти ее! Душа вашей дочери потеряна навечно! — Послышались два глухих шага, потом заскрипел стол. — Убейте ее! Освободите себя от позора, граф, убейте и ее и его.

— Я… я должен убить свою дочь? Нет, брат, я не принесу в жертву свою дочь! — Кулак отца загрохотал по столу — Вы не заставите меня совершить такое! У меня осталась одна дочь!

Я перехватила руками горло. Трудно стало дышать. Не хватало воздуха. Может быть, оттого, что так бешено колотилось мое сердце? Я даже представить себе не могла, что выпало бы нам с Эриком. Ведь прелюбодеяние с неверующим считалось бесовским делом и каралось так же строго, как содомия.

— А я и не хочу заставлять вас, Альберт, — послышалось льстивое замечание. — Святость души — это ваше личное дело. Но ваша дочь носит в себе семя зла — а ведь она ваша плоть и кровь, подумайте об этом. И лишь очищение могло бы спасти ее душу

— Нет, — пробормотал отец, — нет.

Семя зла — а что, если черный человек уже обо всем знал? Еще один процесс мне не пережить. На этот раз им удалось сделать из меня возлюбленную сатаны! Мое сердце учащенно забилось. Куда идти, кого спрашивать? И тут на мое плечо тяжело опустилась рука.

— Фи, фройляйн, и не стыдно вам подставлять ухо к двери покоев вашего отца? — За моей спиной стоял господин Штефан, камердинер отца. Его косой глаз зло поблескивал, как и всегда, когда мы неожиданно встречались. Я сбросила с плеча его руку, сделав глубокий вздох…

— Смотрите лучше за тем, что творится в вашей башне, любопытная баба.

Послышались шаги, и кто-то подошел к двери. Дверь распахнулась. Я со всей силой притиснула камердинера к стене и бросилась бежать.

— Остановись! — прокатился по залу громкий голос отца. — Хватайте ее!

Напряжение нарастало, слуги в растерянности бегали кругами, беспомощно уставившись на меня, один их них даже распахнул мне портал. У колодца, с трудом переводя дыхание, я остановилась. Куда бежать, что делать? Страх парализовал меня. Ради всех святых, пусть хоть кто-нибудь подскажет мне, что мне делать сначала.

Солнце светило с неба, и, казалось, ничто на свете не могло омрачить этот чудесный день. Охранники сидели перед главной башней и играли в кости; их гогот мощной волной отскакивал от стен. Мальчишки бегали вокруг стойл, кидаясь друг в друга кусочками соломы.

— Держите мою дочь! — снова раздался крик отца, нарушив мирную жизнь двора.

Не раздумывая более, я сбросила деревянную обувь и, подхватив руками подол длинного платья, бросилась к башне, прямо к лестнице, ведущей в подземелье. Один из охранников попытался схватить меня, но остался с рукавом от платья в руке. В полутьме я сбежала по лестнице вниз, споткнулась и, упав, разодрала коленку. Стражник завернул за угол, чтобы посмотреть, кто шумел, — шпион аббата всегда на месте, когда что-то необходимо выследить и вынюхать. Я оттолкнула его и бросилась дальше, к спасительной двери лаборатории.

— Ну что, ведьма, тебе все неймется? Вход в лабораторию для тебя закрыт… — Сопя, стражник забрался наверх и снова начал следить за мной, когда я уже подошла к лаборатории и обеими руками стучала в дверь. — Что ж, подожди, когда тебя схватит благородный Фулко… — И тут он грязными пальцами схватил меня за волосы.

— Герман, открой, Христа ради, открой… — кричала я.

Дверь распахнулась, и я упала на руки лекаря. Герман смотрел на толстяка, стоящего за мной.

— Ах ты, милашка! — сказал он и захлопнул перед его носом дверь.

— Предательство, — прохрипела я, дрожа всем телом. — Где мастер Нафтали? Где Эрик? Им нужно срочно бежать, скрыться…

Снаружи в дверь колотили стражники.

— Быстро, они в пещере, — прошептал Герман и закрыл дверь на засов.