В омут твоих глаз (СИ)

- Хорошо. С нами Марина хочет прогуляться, можно?

- Втроём ещё веселее, ждите, скоро буду.

- Угу.

Сбросив вызов, Валеев ускорил шаг и, выйдя из института, понёсся к остановке.

Он и без ехидных замечаний своей бывшей знал, что над ним посмеиваются и называют Печальным

Принцем за спиной. Почему именно печальным? Просто он больше не таскался по пьяным

вечеринкам и не участвовал в разгулах своих приятелей. Когда? Утром он провожал Машу в школу, а потом летел в институт, чтобы после пар бежать обратно и вести её домой.

По выходным чаще всего он тоже был с ней и лишь иногда позволял себе расслабиться, затащив в

койку какую-нибудь симпатяжку.

Все эти куклы сливались в одно сплошное грязное пятно, в центре которого он видел лишь

растрёпанные светлые волосы, прищуренные серые глаза и подрагивающие губы, которые умеют

быть такими мягкими и податливыми, что хочется сминать их, жестоко кусая за чистоту и

невинность.

Принцесса. Девочка, прошаркавшая в своих маленьких балетках по его сердцу и душе. Когда она

перестала быть ребёнком? Когда её кожу опалили летние лучи солнца, окрасив золотистой дымкой?

Когда он увидел её худое, но совсем не костлявое девичье тело, прикрытое только тёмно-синим

открытым купальником? Как же он захотел тогда, чтобы все окружающие парни на пляже ослепли и

не бросали заинтересованные взгляды в сторону школьницы. А может, тогда, ещё в конце весны, когда он сорвался и поцеловал её? Один поцелуй, вскруживший голову? Бред. Макс никогда не

верил в подобные романтические сопливые истории – он верил в секс.

И он бесился, когда Кленова вылезла из своих тряпок заучки , надевая теперь всё узкое и

подчёркивая свои скромные формы. Больше не было никаких хвостов и косичек, её волосы теперь

спадали на плечи и лопатки, а чёлка была зачёсана наверх и заколота невидимками, открывая лоб, на

котором иногда появлялись небольшие подростковые прыщики, кои она даже не пыталась

замаскировать чем-то, чтобы ещё больше не забивать поры.

Он видел, как на Машу косятся ребята из её школы, улыбаются, заигрывают, чего он не замечал в

конце прошлого учебного года. Возможно, дело было в том, что все опасались её старшего братца, а

теперь получили свободу. Но эта басенка могла подойти только для жалкого самоубеждения , ведь

ему было лучше других известно, что их отношения наладились за пару недель до того, как Ник

выпустился. Кленова расцвела к своим семнадцати годам и при помощи её одноклассницы и

закадычной подружки Марины стала тщательно подбирать себе одежду, больше не пряча свою

фигурку, но и не выставляя напоказ. Скромно, временами строго, но как-то легко, ещё не изящно, но

уже красиво и порой очень элегантно. Она брезговала косметикой, подкрашивая только ресницы по

какому-нибудь особому случаю вроде чьего-то дня рождения.

С каждым днём ему всё труднее было убеждать самого себя в том, что она ещё ребёнок, но он

продолжал бояться запачкать её своими грязными руками, исследовавшими не одно женское тело.

Она даже пахла по-особенному, не приторными или резкими духами, а чем-то прозрачным, невесомым и тёплым - чистотой.

Однажды он чуть не сорвался. Это было на проводах Ника сразу после того, как Антон расквасил

нос призывнику, наорал на него, а потом обнял по-братски и ушёл на улицу, где ревела Аня, сжавшись на лавке под деревом. Алишеров тогда не трогал её, он вообще делал вид, что они

посторонние люди, хохотал, пил и курил одну за другой.

Именно в тот вечер, перебрав, Валеев оказался слишком близко к уснувшей в своей комнате Маше.

Она прикусила кончик указательного пальца во сне и свернулась клубком, подтянув колени к груди

и откинув одеяло в сторону. Присев на край кровати, Максим пристально рассматривал спокойное

умиротворённое лицо, совсем детское в этот момент. Он по привычке коснулся её волос, пропустил

их через пальцы и, не выдержав, немного стянул, наклоняясь. Судорожный вздох и вздрогнувшие

ресницы оттолкнули его. Проснувшись, девочка удивилась, увидев его, извинилась за свою

сонливость и пообещала выйти ко всем через несколько минут.

Тогда рыжика повело, и он ощутил, как напряглось внутри него желание, обыкновенная похоть, жажда обладания, змеиным клубком закручивающаяся в животе.

В ту же ночь он наведался к Карине, которая ему ещё с поступления в институт глазки строила.

Через пару недель он помахал Леоновой ручкой, потому что она измучила его, требуя повышенного

внимания. А потом она увидела его вдвоём с Машей, прогуливающимися по парку, и разнесла всем

знакомым забавную сплетню о том, что Валеев нянчится с какой-то школьницей.

Макс продолжал заводить короткие, ничего не значащие для него связи, о которых, естественно, не

знала Кленова. Ему просто нужно было, физически нужно было опустошать себя, выматывать и

удовлетворять, чтобы не наброситься на неё, сорвавшись. Нет, он желал, хотел, вожделел, но боялся

порушить ту хрупкую башенку недодружбы , которую они успели построить.

Он помнил их поцелуй, опьянивший его, после которого он три недели избегал встреч с девочкой, успокаивая себя и приводя в норму. Она не напоминала, но стала краснеть ещё чаще, когда он