В омуте блаженства

Когда они подошли к дому, Джессика заметила какое-то движение. С задней его стороны была веранда, пристроенная как раз против спальни. Джессика увидела, что дверь на веранду открыта и кто-то выскальзывает из дома. Широко открыв глаза, изумленная Джессика увидела Шон, которая застегнула пальто, сбежала на дорожку и пошла к парадному подъезду дома. Шон не заметила их присутствия.

Джессика почувствовала руку на своем плече и подпрыгнула.

- Извини, - сказал Козимо мягко. - Я не хотел напугать тебя.

Джессика не могла говорить. Она была слишком поражена видом Шон, выскальзывающей из спальни Коула.

- Джессика, это не то, что тебе кажется, - начал Козимо.

- Не то, что кажется? - Она обернулась к нему. - Почему ты вдруг стал защищать Коула? Чтобы спасти винный завод?

- Совсем нет.

- Шон может иметь детей. Почему ей и Коулу не продолжить великую традицию?

Козимо положил руки на ее плечи и крепко сжимал их, пока она сопротивлялась, охваченная болью предательства.

- Джессика, послушай меня! - приказал он. - Не сомневайся в Николо!

- Я только что видела, как она вышла из его спальни. Ты не думаешь, что здесь что-то не так?

- Между ними ничего не было, поверь мне.

- Откуда ты знаешь? Ты можешь видеть сквозь стены? - Она хотела убежать домой. Она хотела броситься на кровать и зарыдать. Как мог Коул предпочесть ей Шон. Она пыталась освободиться от Козимо. - Пусти меня, Козимо, пусти!

Его руки сжали ее сильнее, она перестала сопротивляться и с тревогой смотрела на него. Он не собирался отпускать ее. Его большие руки были сильными, она не сможет вырваться из них.

- Джессика, ты принадлежишь "Санкт-Бенедикту".

- Козимо!

- Ты должна доверять мне, Джессика.

- Доверять? Я никому не доверяю! И меньше всех тебе с твоими секретами и твоим закрытым лицом! Если хочешь, чтобы я поверила тебе, Козимо, если хочешь, чтобы я спасала "Санхт-Бенедикт", ответь мне на несколько вопросов. Я заслуживаю того, чтобы мне ответили!

- Да! - Его руки ослабли. - Заслуживаешь. - Пошли. Я кое-что покажу тебе.

Он шагнул к гостевому дому, обошел веранду и открыл дверь. Джессика вошла, желая знать, что будет делать Коул, когда в его комнате появится монах. Будет Козимо отчитывать Коула за отсутствие принципов, проявившихся в том, что он уложил в постель Шон?

В доме было тепло, и Джессика стала растирать руки, глядя на неразобранную кровать, на которой, скорчившись, лицом вниз лежал Коул. Он был одет в темный велюровый костюм и сжимал в руке конверт. Какие-то мешки были разбросаны по комнате. Стакан вина стоял на ночном столике возле телефона. Или Коул был слишком пьян или спал так глубоко, что не слышал, как открылась дверь. Козимо подошел к Коулу:

- Разбудим его.

Джессика вопросительно посмотрела на монаха, но Козимо больше ничего не сказал и просто спрятал руки в рукава. Джессика подошла к, кровати, наклонилась и потрясла Коула за плечо.

- Коул, - позвала она тихонько. Он не шевелился. - Коул, - сказала она громче. Тот не двигался. Она сильнее потрясла его. Он был как мертвый. Джессика выпрямилась.

- Не смогла и Шон.

- Как ты можешь быть в этом уверен?

- Потому что Коул будет спать, пока я не решу - будить его или нет.

- Ты загипнотизировал его! - Джессика положила руку на плечо Коула, как будто хотела защитить его.

- Нет, - усмехнулся Козимо, - он освободил меня.

- Что означает освободил?

- Когда он спит, то я свободен.

- Свободен? Не понимаю.

- Это все связано с наследством Каванетти, о котором тебе пытался рассказать Майкл, - Что за наследство?

- Часть его памяти, коллективной памяти всех священников Каванетти, живущих и умиравших несколько веков. У Коула есть эта память.

- Что ты имеешь в виду под словом "коллективная"?

- То что, если Коул решит вспомнить, он может вызвать любого из нас живыми.

- Значит, ты тоже эта память.

- Нет. Я самый первый, Джессика. Я отец всех Каванетти.

Его голос затих. Джессика почувствовала дрожь, пробегавшую по спине.

- Обычно моя душа должна находиться в Коуле, как часть его памяти, как часть традиций винного завода. Но как ты знаешь, Коул порвал с традицией. А его дух так силен, что он решил отказаться от памяти, Джессику опять пробрал озноб, когда она поняла:

- Значит, его обмороки...

- Обмороки - это результат внутренней борьбы. Он не мог больше отказываться от наследства, Джессика. Я тоже силен. И пока он несет в себе ответственность, я буду прилагать усилия как защитник, и он будет страдать все больше и больше.

- А как ты появляешься?

- Я появляюсь в моем собственном образе. Я - то, что ты назвала бы бестелесная субстанция.

- Но ты не кажешься таким. Ты касался меня. Ты теплый, как живое существо. У тебя совсем не такая бестелесная субстанция, о которой я слышала.

- Для меня нет ограничений. Джессика оторвала взгляд от его фигуры и посмотрела на Коула:

- Значит, как ты сказал, каждый раз, когда с Коулом случаются его обмороки, ты появляешься.

- Именно так.

- И в это время Коул не может двигаться, говорить или проснуться?

- Верно. Но запомни, только несколько человек могут видеть меня. Если сейчас войдут Шон или Люси, они увидят только тебя.

- А почему?