В омуте блаженства

Джованна смотрела в потолок. Ее взор померк. Козимо мертв. Это невозможно. Она должна была сказать ему о сыне, о том, что любит его, что она свободна и будет его женой. Рыдания, которые можно было принять за приступ боли, сотрясли Джованну.

- Я думал, что все слышали рассказ о Козимо Каванетти.

- Я не слышала.

- Они замуровали его живьем. Это делают с колдунами, как вы знаете. Как вы назовете сына? - спросил он, пытаясь подбодрить ее.

- Козимо.

- Вы не должны и думать об этом! - Он перекрестился, его глаза были полны ужаса.

- Обещайте мне, брат. Назовите его Козимо! - Джованна попыталась сесть. Назовите его Козимо - я прошу вас!

Священник отступил, прижимая ее ребенка к своей груди:

- Вы сумасшедшая!

- Он не был колдуном! - закричала Джованна в гневе. - За что убили его? Почему его нужно было лишить жизни?

Священник некоторое время смотрел на нее.

Джованна плакала, а фигура священника становилась перед ее затуманенным взором то белой, то черной. Затем все померкло. Джованна упала на бок. Последнее, что она почувствовала, был каменный пол, к которому она прижалась пылающей щекой.

***

Открыв глаза, Джессика увидела Козимо на коленях перед ней. Она взглянула на него и испугалась, увидев так близко.

- Она умерла, - сказал он тихо. - Она умерла именно так.

- Думаю, да.

- Она родила мне двух сыновей. - Он в изумлении покачал головой. - У меня было два сына.

- Как еще ты мог стать родоначальником рода Каванетти?

- Действительно, я совсем не думал об этом.

- Кажется, Джованна долго искала тебя, Козимо. Она тебя очень любила.

- Да. - Он погладил ее руку, но не встал. - Но почему она не сказала мне, что Николо мой сын?

Она должна была сказать.

- Может, она боялась рисковать. Боялась, что ты вызовешь Рондольфо ли Бриндизи и сразишь его. А когда тот умер, она не смогла найти тебя.

- Если бы только она сказала мне раньше, я бы украл ее у этого животного. Я ведь любил ее.

Тоска в его голосе пронзила сердце Джессики. Какую любовь он пронес через века! С неожиданной для себя ясностью Джессика поняла, как ему помочь, как дать Козимо, чего он так страстно жаждал. Она может ничего не бояться.

- Козимо. - Она потянулась к его капюшону. - Дай мне взглянуть на тебя.

- Нет. - Он отстранился и плотнее натянул капюшон. - Нет, Джессика.

- Но я хочу видеть тебя.

Она взялась за его капюшон и потихоньку стала сдвигать его назад. Джессика приготовилась к тому, что увидит в свете огня из камина. Френк рухнул, увидев лицо Козимо, но Джессика знала, что она должна увидеть его ужасную внешность. Но знала она и то, что ее любовь к душевным достоинствам Козимо даст ей силу посмотреть на его изуродованное лицо.

- Нет, - возражал Козимо. Но капюшон все-таки упал ему на плечи, открыв израненное лицо.

Рот Козимо был перекошен на одну сторону, на нем постоянно была сардоническая улыбка, на щеках пролегли красные продольные шрамы. Белые полосы и пятна сходились около уха. Левое веко покрывало ослепший глаз. Лоб был изрезан морщинами и шрамами, убегавшими под волосы. Однако правый глаз был зрячим и блестящим, полным ума и доброты. Вероятно, он был очень привлекателен раньше и был похож на Коула. Сердце Джессики наполнилось страданием, когда он закрыл свое лицо руками.

- Нет, - протестовал он слабым голосом.

- Да, - отвечала Джессика. Она отняла его руки и, наклонившись, поцеловала его израненное лицо. Джессика почувствовала, что напряжение покидает его тело, его руки обвились вокруг ее талии.

- Нет, Джессика, - бормотал он. - Только Джованна.

- Вы забыли, милорд, - она провела рукой по его густым черным волосам, что Джованна - это я.

- Ты Джессика.

- Нет. - Она взяла его лицо в руки, их взгляды встретились. Я - Джованна Монтальчино. А вы Козимо Каванетти. И мы нашли наконец друг друга, и это навсегда.

Она наклонилась вперед, притягивая его голову к своим губам. Она осторожно поцеловала его в губы, удивляясь, что не чувствует шрамов. Он обхватил ее своими огромными руками, почти свалив ее со стула, возбужденно дыша, прижимаясь к ней губами, чувствуя, что она принимает его со всеми его ранами.

Джессика не чувствовала страха, не чувствовала отвращения от его прикосновений, над всем этим царила любовь и желание. Она соскользнула на пол и упала на него. Он целовал ее сначала слегка, а потом со все большей страстью, погружая свое лицо в ее черные волосы, приходя в восторг от их прикосновения к его коже. Джессика откинула голову назад, и он целовал ее в шею, одновременно прижимаясь к ней бедрами. Его поцелуи заставили Джессику забыть, кто она такая. Вскоре она впала в странный сон, когда могла чувствовать только его губы, руки, а все, что она могла слышать, было его дыхание, становящееся все более быстрым и тяжелым. Козимо обнажил ее плечи и взял руками ее груди, качая их, в то время как она бормотала его имя. Джессика закрыла глаза и забыла все на свете.

- Я ваша, милорд, - шептала она, - а вы мой.

***