В опале честный иудей

С.Я. Маршаку и Ал. Соболеву довелось еще раз «встретиться», если это можно назвать встречей. После смерти Самуила Яковлевича Александру Владимировичу, к тому времени уже автору «Бухенвальдского набата», неожиданно предложили делать вместо Маршака подписи к сатирическим рисункам Бор. Ефимова. Предложению предшествовала публикация в «Правде» двух стихотворных фельетонов Ал. Соболева по поводу воровства и бесхозяйственности. (О его сатире буду говорить ниже.) Они понравились главному редактору газеты М. Зимянину, и с его подачи Ал. Соболев получил весьма лестное, важное и перспективное по тем временам предложение. Действительно, вот он, наконец, миг удачи, лови его! Вот она, открытая дорога к новому успеху, к утверждению своего имени при прямой поддержке центрального партийного органа, к широкой известности. Считай, счастье на голову свалилось!.. Не на ту голову. У ее хозяина негибкий нрав, верность своим вовсе не пропартийным убеждениям, он далек от расчета и выгоды, превыше всего ценит свободу. Он вежливо отказался сотрудничать в «Правде» в названной роли, сославшись на нередкие приступы болезни. Придя домой, заявил мне, что считает себя глубоко оскорбленным.

Что касается поэмы «Военком», то подробный рассказ о ее злоключениях - а по-другому историю безуспешных попыток опубликовать ее в советских изданиях не назовешь - занял бы несколько страниц. Я изложу его по возможности кратко, потому что важны не детали каждого эпизода, а результат, который всюду был одинаков.

Итак, вполне «цензурный», политически правильный, истинно интернациональный сюжет «Военкома» позволял автору спокойно и смело предлагать поэму для публикации в качестве произведения, посвященного дружбе народов. Но то, что без труда просматривалось за текстом, означало не что иное, как вызов антисемитам.

Константин Симонов оказался первым редактором-коммунистом (беспартийных редакторов в полностью партийной печати попросту не могло быть), первым высокопоставленным лицом, на чей стол легла поэма «Военком». На стол К. Симонова - редактора «Литературной газеты» - ее положил не Ал. Соболев, а возглавлявший отдел поэзии в газете В. Солоухин. Ему поэма очень понравилась. Но главный редактор к печати ее не разрешил... Без объяснений. Думаю, что это был акт вынужденного антисемитизма после мысленной сверки «часов» с Центральным комитетом партии.

Затем поэма «Военком» побывала в журнале «Дружба народов» - самом, казалось бы, подходящем месте для ее обнародования. Глава отдела поэзии журнала Я. Смеляков был от нее в восторге. Он прослезился. Он был «за». Но главный редактор журнала С. Баруздин не пожелал преподносить читателям дружбу народов в том виде, как она выглядела в «Военкоме». Чтобы раскусить «подвох», компартийной выучки у него хватило. С досадой и извинениями Я. Смеляков вернул поэму Соболеву, порекомендовав немедленно и обязательно послать ее в журнал «Советская Украина»: и действие происходит на Украине, и автор родом с Украины.

Ответ журнала «Советская Украина» состоял из двух строк: «Историческая тема журналом исчерпана. Возвращаться к ней в ближайшее время редакция не намерена». В наглости и глупости не откажешь, в антисемитизме и умении отвертеться - тоже.

В период хрущевской «оттепели» задумал Соболев опубликовать поэму «Военком» не где-нибудь, а в «Правде»! Предложил по привычке, без всякой надежды на успех, скорее «ради спорта». Но поначалу все складывалось на удивление гладко. Редактор отдела С. Кошечкин, который читал поэму раньше, отнесся к ней очень благосклонно, дело дошло до двух незначительных замечаний по тексту, поправки автор передал по телефону. Поэма стояла на полосе-макете завтрашнего номера!.. Но дежурный по номеру редактор оказался на высоте; он потребовал убрать из поэмы те самые четыре строчки - мечту военкома 20-х годов. Ради факта публикации в «Правде» сообразительный приспособленец, вероятно, согласился бы с такой «кастрацией» поэмы. Ал. Соболев наотрез отказался изымать из поэмы гвоздевое четверостишие. Поэма «слетела» с полосы...

Уже став автором «Бухенвальдского набата», Соболев предпринял повторную попытку напечатать «Военкома» в «Литгазете». Настоял на встрече с главным редактором А. Чаковским. Не сомневаясь, что говорит с евреем, он призвал его к солидарности в борьбе с антисемитизмом, который продолжал жить и здравствовать. В ответ услышал: «Я - не еврей, я - караим»... Не комментирую. Публикация «Военкома» и на сей раз не состоялась.