В опале честный иудей

«Лежачего не бьют» - такова народная этическая норма, неписаный закон, он часто сдерживает разбушевавшиеся некстати эмоции. Но в данном случае ни о каком сдерживании чувств речь и не шла: затевалась негласная, внешне неприметная, бесшумная баталия, рассчитанная на годы, десятилетия, с целью отравить жизнь преследуемому, заставить его чувствовать себя загнанным в угол. Согласитесь, жертва должна иметь сильный характер, собранную в кулак волю, чтобы в такой обстановке не просто жить, отсчитывая трудные дни, но и творить, подниматься «в полете над самим собой», уметь радоваться.

Одна ли зависть по поводу успеха «Бухенвальдского набата» ожесточила сталинских «инженеров человеческих душ» против Ал. Соболева? Далеко нет! Сам того не ведая и не желая, всего лишь фактом своего появления в качестве автора значительного, очень заметного произведения он невольно оказался в роли своеобразного разоблачителя и обличителя «притронных» писателей. В чем? О, во многом! Как их антипод. Как нарушитель - незваный-непрошеный - привычного, спокойного течения их жизни, как виновник изменения их устоявшихся самооценок, сладких компартийных оценок их извне.

Советские писатели принадлежали к особо привилегированной части общества, высокооплачиваемой, правящей партией опекаемой, поощряемой. Им, к примеру, не приходилось ждать оплаты труда по его результатам, по его реализации, т.е. скромно жить в ожидании гонорара после продажи тиража книги. Они получали авторское вознаграждение одновременно с выходом издания в свет, так сказать авансом. Качество нового творения мало кого беспокоило. Не беда, что не простаивала бумагорезательная машина, нож которой неустанно кромсал нераскупленные книги. Никто не подсчитывал убытки, никто не «прогорал»: здесь расходовались средства бесконтрольные, бессчетные, что шли по статьям идеологической обработки умов. На это денег не жалели... За авансы, выдаваемые партией своим «помощникам» (выражение Н. Хрущева), советские писатели расплачивались. Утратой человеческого достоинства, чести, честности, честности в самом главном и святом для творческой личности. Лживыми произведениями о счастливой советской социалистической действительности они помогали оглуплять народ, внушать ему заведомо фальшивые, путаные ориентиры, цементировали литературным враньем обреченный, разлагающийся режим, усердно выискивали признаки здоровья и красоты у полутрупа. У вернопроданных (так называл их Ал. Соболев) советских писателей днем с огнем невозможно было найти не то что много слов - даже полслова, намека на укор существовавшей власти. Подпевалы-конъюнктурщики. Ал. Соболев называл их еще вечными «именинниками» - за групповые выезды на юбилеи в разные города страны. Жизнь-праздник. Их исключительная ценность для страны выражалась и подчеркивалась интенсивным поблескиванием орденов и лауреатских знаков, коими они увешивались по формуле: «ты — мне, я — тебе», т.е. по взаимоприятному и взаимовыгодному представлению друг друга к наградам. Конечно, при содействии соответствующих отделов ЦК партии. Спайка была мертвая - и в прямом, и в переносном смысле слова.

Внезапным, ослепительно ярким, как вспышка метеорита, пришествием «Бухенвальдского набата» к несчетным миллионам завороженных им слушателей Ал. Соболев молча, но твердо и убедительно доказал, что: во-первых, принадлежность к Союзу писателей еще не есть свидетельство особой одаренности. В противном случае «Бухенвальдский набат» должен был появиться обязательно из-под пера члена ССП; во-вторых, подлинно талантливые художественные произведения рождаются и без вдохновляющего присутствия членского билета ССП в кармане. Создав, не имея его, ставшую знаменитой антивоенную, антифашистскую песню, Ал. Соболев этим самым низвел билет ССП до пропуска к парткормушке для избранных, для партприближенных. Не более того; в-третьих, стать автором выдающегося произведения, оказывается, можно и не пресмыкаясь перед восседающими в кабинетах на Старой площади, не полируя дорогу туда языком и коленками.

Первое, второе, третье и... Король-то голый!

Согласитесь, таких трех «открытий» с лихвой хватило для лютой ненависти к тому, кто имеет право ткнуть тебя носом в нечто крайне неприятное, кто в помыслах честен и чист, в творчестве независим, а главное — непродажен.

Я сроду не бывал в продаже,

нет, на меня не выбить чек.

Пусть цели не достигну даже, я все же есмь - человек!

Я не мечтаю о награде,

мне то превыше всех наград,

что я овцой в бараньем стаде

не брел на мясокомбинат.

Это Ал. Соболев о себе. Раз и навсегда. На всю жизнь. Стихотворение «Я расстаюсь со старым годом». Дата сочинения - 1979 г. Для публикации такого стихотворения в СССР не нашлось бы ни одного издания. Умножив собой число «строк-арестантов», оно увидело свет в упоминавшемся ранее сборнике стихов в 1996 г.