В опале честный иудей

Я предпочитаю не употреблять бранные слова, в богатейшем русском языке множество синонимов, но сейчас завела речь об особом случае, когда именно бранное слово будет к месту как никакое другое. Не прошу прощения за грубость, наоборот, с чистой совестью и в здравом уме называю тогдашнего второго секретаря Первомайского райкома партии идиоткой, дурой набитой. Ибо от нее я услышала слова, которые можно было прочитать в крокодильской рубрике «Нарочно не придумаешь». Знаете, чем она мотивировала отказ райкома от участия в ходатайстве об увековечении памяти Соболева? «Видите ли, - сказала она, глядя на меня как на несмышленыша, несущего вздор, - райком не имеет документа о международной известности “Бухенвальдского набата”»... Всё. Не комментирую: слов нет.

Я выслушала галиматью об отсутствии справки, касающейся достоинств известнейшей антивоенной, антифашистской песни. Отметила совпадение: в 1965 г. отличился Свердловский райком, в 1988 г. - Первомайский. Так что моя версия о партийном единомыслии не так уж беспочвенна. Как эстафета передавалось оно одним поколением коммунистов другому. Как болезнь на генетическом уровне.

Из-за засилья компартийных недоумков прожил жизнь поэт Ал. Соболев рядовым инвалидом. Со льготами (для него еще и урезанными) рядового нищего госиждивенца. Не услышал от «партии и правительства» (речевой штамп того времени) даже произнесенного вслух, публично - «спасибо», ни разу, нигде, никогда. Ни от одного партруководителя.

Ладно, по компартийным меркам не дорос до Ленинской премии, но была еще одна - Государственная премия (переименованная Сталинская). Ее-то кому только и за что только не присуждали! Чего стоит, например, фальшивейшая телеагитка «От всей души» (старшие помнят), ведущая которой за этот высокий патриотический подвиг стала лауреатом Государственной премии... Примеров много...

В связи с этим невольно вспоминаешь длинные, с верхнего до нижнего края газетной полосы, столбцы в каждом номере «Литературки» с именами награжденных писателей. Главным образом по причине «круглой даты», по принадлежности к Союзу писателей - им для получения наград никаких «набатов» не требовалось. Из определенного загона страны-тюрьмы на них поступало «наверх» представление.

С необходимыми стандартными данными. Вот и все. В подобной ситуации какое дело было распределителям наград до какого-то «кустаря-одиночки» по фамилии Соболев, живущего в изоляции где-то на отшибе... Пусть он хоть тысячу раз автор «Бухенвальдского набата»! В списках-то надлежащих его нет! Значит, и говорить не о чем! Не из близких -чужой... Не правда ли, какой удобный способ загонять в безвестность, замалчивать, вычеркивать, точнее - не заносить в анналы истории. А главное, способ бесшумный, уютно семейный, никому не известный. Благодать!.. И в согласии с «правдой партии»...

Ах, народ! Поклон его общему разуму, ибо он, народ, пропечатал, как пригвоздил: «В тихом омуте - черти водятся».

Если пофантазировать и представить себе референдум с вопросом: дать или не дать автору «Бухенвальдского набата» персональную, т.е. повышенную против обычной, пенсию? - уверена, что миллионы тех, у кого от этой песни «бегали мурашки по коже», ответили бы утвердительно.

В 1975 г. Ал. Соболев стал пенсионером по возрасту. Рядовым. Персональную пенсию ему никто не предложил. Это явилось еще одним для него напоминанием, что он в СССР личность, заслуг не имеющая. Средний заработок его составил 275 рублей, пенсия - 120 рублей. Одновременно с ним оформил себе пенсию номенклатурный профработник областного масштаба. Ему, разумеется, назначили персональную пенсию - 165 рублей, так как целых сорок лет он носил в кармане партбилет. Чем не заслуга?.. «По заслугам каждый награжден»... Поставить рядышком поэта Ал. Соболева и областную номенклатуру и... застрянут слова-фальшивки в горле... конечно, если вглядеться глазами совести.

Не хочу врать и притворяться, убеждать всех, что оскорбительные «знаки внимания» были Ал. Соболеву нипочем, что все слетало с него как с гуся вода. Не забывайте, что это был очень больной человек. Понятно, он не плясал от радости, получая удар за ударом по больным нервам. Но в жизненной битве («Сраженье - это жизнь моя. Сраженье...»), такова была его натура, он становился крепче духом. Однажды он вдруг сказал: «Важно не само явление, а отношение к нему». Не знаю, принадлежит ли это умозаключение ему или он его позаимствовал, да не так уж это и важно. Дело не в авторстве, а в сути высказывания. А суть - своеобразная самозащита. Думаю, что он невольно искал и, очевидно, находил в себе силы и способы смягчать наскоки, хотела сказать - судьбы, но ведь правильнее - жестокие выпады ошалевших от ненависти двуногих с билетами ССП и КПСС. Прибегать к выручалке-амортизатору ему приходилось, увы, чересчур часто.

.. .Сто ливней, сто бурь, сто гонений и бед на сердце глубокий оставили след.

Дорога - проселок в холмах и буграх -шагай, если можешь стоять на ногах.

Жара нестерпима и даже в тени.

А ты свою лямку тяни да тяни.